Живая душа - [44]

А Отто, прозрачный от недоедания, потихонечку думал, думал. Взвешивал. У него была склонность, даже талант к изучению языков, и он понимал, что этим надо воспользоваться. Именно теперь, пока недалеким людям это кажется нелепостью…

Излагая основы внешней политики обновляющегося государства, Гиммлер во всеуслышание заявил о возможности завоевания жизненного пространства на Востоке. Клюге проанализировал эти высказывания и увидел, что увлечение языками может пригодиться на совершенно иной стезе.

Скоро он был уже сотрудником абвера. И когда на его рабочий стол легли материалы имперского совета обороны, состоявшегося 26 июня 1935 года, Клюге ощутил первое большое удовлетворение.

«Задача пропаганды в войне состоит в том, чтобы взорвать фронты противника изнутри, — гласил документ, — отвлечь его тем самым от выполнения боевых задач и затруднить ему ведение войны… Разведка должна изучать в мирное время психологию вероятного противника, чтобы знать все его трещины, способные привести к расколу».

Знания, которыми обладал Отто Клюге, приобретали значение военного потенциала.

И все же истинное могущество своей новой профессии, масштабы возможной деятельности Отто Клюге осознал позднее. Для ведения войны Германии была необходима нефть, и шеф разведки адмирал Канарис, разработав соответствующий план, сумел прибрать к рукам румынские нефтепромыслы. Половина потребного количества нефти беспрепятственно потекла в империю. Вот на что способна разведка. Вот ее влияние на исторические процессы. Клюге испытывал не только интерес к работе, он испытывал подлинное вдохновение.

А затем была радиостанция Гляйвиц и знаменитый полк «Бранденбург». И если в операции на польской границе Клюге был мелкой сошкой, то в полку «Бранденбург» он играл уже не последнюю роль. И когда диверсанты, переодетые в красноармейскую форму, были переброшены через русскую границу, и ночью 21 июня получили по радио сигнал-подтверждение о начале действий, и стали выходить из строя узлы и линии связи, нарушаться коммуникации, взлетать мосты, и советским пограничным частям не удавалось сдержать натиск, — Отто Клюге чувствовал себя полководцем не меньшего ранга, чем его однофамилец-фельдмаршал.

И вскоре — гораздо быстрей, чем мечталось, — Отто Клюге получил Железный крест и витые погоны оберста… Неужели это был зенит карьеры? Неужели начинается закат?

Ермолаев, намекнувший на это, еще не подозревает, что шеф разведки адмирал Канарис недавно вызвал к себе оберста Клюге и предупредил, что, если операция завершится провалом, Клюге будет немедленно разжалован, А разжалованных разведчиков ждет или смерть, или концлагерь Дахау…

Клюге, который держит в кулаке Ермолаева, сам ощущает пальцы на горле. Увы, теперь не сорок первый год… Танковые колонны фельдмаршала-однофамильца отброшены от стен Москвы, а месяц назад другой фельдмаршал, фон Паулюс, поверг империю в траур после Сталинграда. Качается, качается земля под ногами…

Фюрер говорил когда-то, что поражение Германии в первой мировой войне — это результат множества ошибок, допущенных тогдашним руководством. «Это такое нагромождение ошибок, какого в истории никогда не было и которое никогда не повторится в будущем», — сказал фюрер.

А нагромождение ошибок повторяется. С какой-то фатальной неизбежностью допускают ошибки и сам фюрер, и прославленные его полководцы, и даже разведка. Та разведка, которой поклоняется Отто Клюге… Во время битвы за Сталинград отдел «Фремде хеере ост» умудрился прозевать все планы противника. Руководитель отдела Рейнгард Гелен, хороший знакомый Клюге, оптимистично предсказывал взятие не только Сталинграда, но и нефтяных промыслов Кавказа. Вместо победы — траурные флаги, провал зимней кампании и необходимость наскрести еще два миллиона солдат.

Рейнгард Гелен о своих предсказаниях теперь помалкивает. А Отто Клюге убедился в том, что разведка способствует не только колоссальным выигрышам. Она способствует и колоссальным проигрышам.

Ошибешься — не сносить головы.

Ермолаев сегодня заподозрил Клюге в неоткровенности. А Клюге и не может говорить откровенно. Не может он раскрыть Ермолаеву истинный план операции.

Сейчас, весной сорок третьего, сомнения охватывают не только отдельных лиц. В победу германского оружия не слишком-то верят и страны — союзницы рейха. Япония — и та не решается открыть военные действия. Большевистская Россия, наоборот, укрепляет и укрепляет престиж. Ее переговоры с Англией и Америкой о втором фронте грозят превратиться в реальность.

В этих условиях Германии нужны политические козыри. Для их приобретения пущено в ход все — от массовой заброски диверсантов до новых пропагандистских лозунгов.

Ермолаев не знает, что весной сорок третьего приказано забыть многие высказывания фюрера. Месяц назад из министерства пропаганды, из мрачного и тихого дома 8/9 на Вильгельмплац, получен подписанный доктором Геббельсом секретный циркуляр. Содержание: пропагандистская обработка европейских народов.

«1. Для победы должны быть мобилизованы не только все имеющиеся в распоряжении силы германского народа, но также и тех народов, которые населяют страны, занятые или завоеванные нами до сих пор в течение войны…