Живая древняя Русь - [21]

По весне Клязьма и Нерль разливаются на много верст, впитывая в себя ручьи, бегущие из лесов, озер, болотцев. Вода затопляет луговую пойму, и в темных, напоминающих густо настоенный чай волнах отражаются чуть зазеленевшие березы, гибкие ветви ив и похожие на богатырей-великанов дубы, что в десять раз старше берез и, наверное, помнят, как владимирскую землю топтали татарские кони, как в этих местах стояли повозки и шатры кочевников.

На рассвете, когда над заречными муромскими лесами играют солнечные лучи, от всплесков светотени древние стены словно колеблются, светлея час от часу. Храм возвышается среди волн, как белоснежный лебедь. Текут речные потоки. Дни и ночи, месяцы и годы, столетия уносит река жизни. Сменяются поколения, а лебедь-храм плывет и плывет среди неоглядных просторов. Любуясь Покровом на Нерли, думаешь об истории храма, о веках, что пронеслись над его стенами…

Храм посвящался Покрову Богородицы и был тесно связан с одной из византийских легенд о том, как Дева Мария защитила город Царьград от врагов-сарацин.

Давид с гуслями. Рельеф церкви Покрова на Нерли.

Лев-страж. Рельеф на северном фасаде церкви Покрова на Нерли.

На Руси в большом количестве списков распространялось «Житие Андрея Юродивого». Занимательное само по себе, это житие привлекало к себе тогдашних читателей еще и тем, что герой повествования был славянин (в отдельных редакциях его даже называют русином), попавший в рабы к видному византийскому сановнику. В житии рядом с описанием большого города, историями о корыстолюбивых менялах и ночных гуляках-пьяницах соседствуют мрачные пророчества о конце света и, конечно, рассказываются истории чудес, свидетелем которых был Андрей. Однажды, когда к Константинополю подступили сарацины, Андрей, молившийся во Влахернском храме, увидел парившую в воздухе Деву Марию, которая держала в руках плат — покров, обещая защиту городу от врагов.

Старое византийское предание привлекло внимание Андрея Боголюбского. Политический смысл посвящения собора Покрову Богородицы состоял в том, что покровительство Богоматери уравнивало Русь с Византией, а Владимир с Царьградом.

Первое октября — празднование Покрова — совпадало у славян с днем благодарения матери-земли за урожай. На Руси, кроме того, с незапамятных языческих времен было распространено почитание Девы-Зори, что расстилает по небу свою нетленную розовую фату, прогоняя всякое зло. В древних заговорах говорилось: «Зоря-Зорница, красная девица, полуночница! Покрой мои скорбные зубы своею фатой; за твоим покровом уцелеют мои зубы», «Покрой ты, девица, меня своею фатой от силы вражей, от пищалей и стрел; твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь». Дева-Зоря, по народным поверьям, могла своей пеленою остановить кровь, утихомирить недуги, спасти от всяких бед. Таким образом, в народном представлении Дева-Зоря и Дева Мария сливались в один образ, и богородицын Покров был неотличим от зоревой Пелены — то и другое защищало человека.

Византийское сказание на Руси было обогащено народными красками, и Покров стал одним из торжественных и любимых крестьянских праздников. Отмечаемый в пору, когда заканчиваются полевые работы, начинаются свадьбы, Покров был своего рода и праздником урожая. На Покров нередко выпадал снег, и отсюда сложилась девичья поговорка: «Батюшка Покров, покрой мать сыру землю и меня, молоду».

Очень хорош Покров на Нерли летом, когда косари выходят на пойму, когда замолкают кукушки и на зелени появляются солнечные подпалины. По скошенной луговине вы минуете реку Нерль и поднимаетесь на высокий холм, где стоит храм. С пологого бугра пред вами откроются луга, озера, прибрежные кустарники, простирающиеся за Клязьму. Вы оглядываете окрестность, где все дышит миром и спокойствием, и думаете: на свете есть счастье… Но вот ваш взгляд падает на воды, подступающие к холму. Перед вами сказочное видение: храм плывет в подводной глубине, в ключевой прозрачности старицы. Там, внизу, в подводном царстве, чуть заметно покачиваются вершины деревьев, овевая, словно опахалами, белопенный храм. Если вы будете внимательно приглядываться, то увидите под водой стены, что слегка колышутся…

Но первые впечатления, вызванные серьезностью и тишиной, совершенством архитектурного исполнения, внезапно рассеиваются. Голоногие ребятишки со всего размаху Ныряют в прозрачную глубину с нерлинских холмов. Забавно смотреть, как под водой они насквозь проходят отраженные, как в зеркале, стены храма. Ныряльщики убежденно говорят, что еще ни одному человеку не удавалось здесь ступить на дно. Археологическая экспедиция, работавшая здесь, выяснила, что глубина старицы в самом деле немалая: она достигает семи — десяти метров.

Дмитриевский собор во Владимире. Старый аркатурный фриз. 1194–1197.

Главы Успенского собора во Владимире.

Чтобы лучше понять и уразуметь искусство древних зодчих, давайте отойдем на некоторое расстояние от нерлинского холма и смешаемся с шумной деревенской толпой, что косила травы в лугах и собралась возле стогов на полдник. Слушая веселый и непринужденный разговор косарей, начинаешь смутно угадывать нерасторжимую связь этих людей с гениальным памятником искусства, живущим не музейной, а доподлинной живой жизнью. Травы и цветы ложатся в поймах Клязьмы и Нерли, как ковер, ведущий к храму…