Живая человеческая крепость - [9]

Спасибо Вам за Ваши письма. Они и поддерживают, и побуждают к размышлениям. 

«Подорожник» - чудная книга. Для меня загадка, как Вы запоминаете и, спустя часы, а то и дни, переносите на бумагу длинные рассказы в авторской интонации со всеми подробностями. Ситуации, реплики - да, и во мне остаётся, но целые истории? Но тем живей и дороже попавшие в книгу портреты и мысли.

Дата: 19.12.04 

От кого: Валентин Курбатов 

Кому: Сергей Яковлев 

Напишите мне немного после вечера, Сергей Ананьевич! 

Как там всё было у Дедкова? Что доносилось от Глушковой? Мне жалко, что Вы не знаете её публицистику (на вечере должны были продаваться не только стихи, но и том публицистики - они вышли одновременно). Репутация Татьяны Михайловны составлена дурными людьми и теми, кто был прежде дружен с нею, но кому она не простила потом их «патриотятины», как она звала патрио­тическую публицистику «Завтра» и «Нашего современника». Она была лучшим продолжателем К.Н. Леонтьева, которого Вы, кажется, тоже недолюбливаете. Но когда сейчас я читаю его, я всё с большей привязанностью думаю о нём, о его сопротивлении всеобщей уравнительности мира, и о том, что все национальные движения в конце концов кончаются омерзительной либерализацией, в которой человечество становится неразличимо и высокая народная традиция уходит пос­тепенно на сцену, на продажу, к Бабкиным и Кадышевым. Как ушло оно, нацио­нальное движение, таким образом у греков, у сербов, у болгар, которые, кажется, не продавали нас только из лени. 

Патриотизм Татьяны был строг и мужественен. И требователен - что особен­но было неприятно её товарищам, привыкшим ходить в «патриотах» даром, без труда служения, без стояния, без нелицеприятного разговора со своим народом. Это был ум могущественный. Переписка с нею была всегда трудна мне. По неде­ле не решался открыть конверт, потому что знал, как трудно будет отвечать. Её мысль всегда была проведена неуклонно - как в статьях, так и в письмах, - под­чёркивания, курсивы, разрядки. Не увильнёшь, не отговоришься непониманием. Видно было, как она одинока, - разве я мог быть ей собеседником? Но она писала, вслушивалась, искала людей, кому была бы дорога Россия, как она была дорога ей - до настоящего страдания. Очень жалею, что два эти вечера нельзя было соединить и услышать друг друга, потому что нельзя делить Родину. А так опять разойдёмся на «чистых» и «нечистых», а проиграем сами себя и своё дело.

Дата: 21.12.04 

От кого: Сергей Яковлев 

Кому: Валентин Курбатов 

Дорогой Валентин Яковлевич! 

Вы как всегда были правы. Примите милосердно моё покаяние. Я ведь не ведал, что речь о параллельных вечерах в один час в одном доме! Думал, насчёт объединения - Ваш умозрительный вывод, и стало немножко обидно за Дедкова (почему не дать ему своё время и свою аудиторию?). Вам издалека видно больше. То и получилось, что Вы предвидели: Аннинскому, например, пришлось бегать с вечера на вечер, чтобы успеть сказать тут и там... 

Но это всё «механика». Понимаю, что Вы правы и в более существенном. Иногда просматриваю Ваши письма и запоздало вижу, что не услышал Вас, отвечал «со своей колокольни», по-накатанному, а надо было вдуматься. Простите. В этом смысле (и в этом тоже) Вы мне необычайно много дали, хотя и не знаю, идут ли такие уроки впрок, да и Вам от этого, конечно же, не легче. 

Насчет Леонтьева: я очень люблю его читать (любил давно, ещё до «перестройки»), но принимать всерьёз это «элитарное» жестокосердие всё-таки не готов. В таких случаях мне кажется, что человека просто «среда заела» (та самая, революционно-демократическая), и он хорохорится - русский же человек! Но возможно, и тут ошибаюсь. Давно не перечитывал. 

А насчёт того, что здесь и сейчас антидемократические теории особенно опасны, у меня, в свою очередь, есть (недавно сложилась) своя теория. Народ наш перед лицом при­родной (силовой) селекции беззащитен, ибо общественные инстинкты и навыки в нём убиты родным «социалистическим» государством. Я в последние годы всё гадал: откуда у нас такое неприятие всякой общественности? Как за считанные дни нуворишам удалось столь радикально перевернуть сознание массы советских коллективистов? Почему вдруг в России ненавидят социализм больше, чем в Англии? А это не ненависть, не неприятие, а незнание и неумение. Людей отучили объединяться для самозащиты. Старое государство брало все общественные функции (профсоюзные, коммунальные и т.п.) на себя, предельно их бюрократизировало и отсекало всякую инициативу. В этом смысле все, увы, действи­тельно «совки», только совсем иначе, нежели это принято думать. То есть не захребетни­ки, а, наоборот, не умеющие сопротивляться захребетникам. Наши люди не избалованы равенством, напротив. Их следовало бы к мысли о равенстве приучать, чтобы повысить немного самооценку и выживаемость народа, - пока нынешняя «элита», сама себя назна­чившая, не втоптала его в грязь окончательно. 

Говорил об этом немного на дедковском вечере. Дедков - неколебимый социал-демократ, и слава Богу. Этого нынче сильно не хватает. 

(Сам я по характеру отъявленный индивидуалист и даже с близкими общаюсь трудно. В советские годы, как многие, спасался мыслями об «аристократии духа». Но когда вижу, как сегодняшние магнетизёры манипулируют толпами разобщённых людей, - становит­ся страшно. Это почище любого «тоталитаризма».)