Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века - [44]

Сестер в селе все любили за ласковое и приветливое обхождение. Своих племянниц они с детства приучили молиться и помогли им полюбить богослужение и храм. Одну из племянниц они научили читать Псалтирь, и впоследствии, когда все храмы в округе были закрыты, она читала Псалтирь по умершим.

В ноябре 1937 года были арестованы священники храма великомученицы Параскевы в селе Туголес — протоиереи Георгий Колоколов и Назарий Грибков и псаломщик Петр Царапкин, и храм был закрыт. С этого времени сестры остались единственными в округе «церковницами», кто мог почитать Псалтирь по умершему родственнику и наставить в вере и исполнении церковных правил и молитв.

В феврале 1938 года власти возобновили аресты. Священников почти не осталось, и арестовывались уже миряне. 15 февраля 1938 года председатель сельсовета согласился лжесвидетельствовать о послушницах. Он написал, что они враждебно настроены к советской власти и коммунистической партии. На религиозные праздники сестры ходят по домам колхозников и в некоторых домах совершают «богослужение». Явившись в один из домов, они говорили колхозникам: «Завтра Господский праздник, лучше идти в церковь молиться Богу, а не в колхозе работать». Колхозницы в количестве восьми человек вместо того, чтобы работать в колхозе, ходят в церковь в село Петровское Шатурского района за 15 километров молиться Богу. А на вопрос, почему они не работают в колхозе, колхозницы отвечают: «Богу лучше молиться, а то Он нас всех накажет». В церковь с колхозницами ходят и сами монашки. В дома колхозников монашки приносят церковные книги и читают колхозникам о рождении Иисуса Христа, о сотворении Богом мира, о рае, о Страшном Суде.

26 февраля 1938 года власти арестовали послушниц и заключили в тюрьму в городе Егорьевске. Арестовали с такой поспешностью, что не дали им толком одеться.

— Скажите, — спросил следователь послушницу Марию во время допроса, — бывали ли случаи, когда вы вместе с Матроной Грошевой созывали к себе на дом колхозниц и устраивали у себя богослужения, особенно под религиозные праздники?

— Таких случаев не было, — ответила Мария, — но бывали случаи, когда колхозники заходили к нам поспорить, поговорить о чем‑либо или взять какую‑нибудь вещь, необходимую для покойника, например покрывало. Я лично читаю Псалтирь над умершими.

—Скажите, бывали ли случаи, когда вы ходили по домам колхозников и вместе с религиозной пропагандой занимались антисоветской деятельностью, направленной на срыв работы в колхозе?

— Я специально для указанной цели по домам колхозников не ходила, но в отдельных случаях ходила в дома читать Псалтирь, но никакой подрывной работы против колхозов я не веду и против власти ничего не говорю.

—Вспомните случай, происшедший в ноябре, когда вы вместе с сестрой Матроной Грошевой совершали в домах богослужение и высказывали свое недовольство советской властью, называя большевиков антихристами.

— Этого я не помню, и случай антисоветских высказываний я отрицаю.

—Вы говорите, что у себя на дому вы богослужений не совершали, а между тем при обыске в вашем доме были обнаружены церковные книги, кресты, чаши, ризы и другие принадлежности религиозного культа. Почему же вы не говорите истины?

—Да, я подтверждаю, что у меня указанные предметы были обнаружены, но они принадлежат церкви, у меня хранятся с момента ареста священника и закрытия церкви, но ни я, ни моя сестра на себя выполнение обрядов не брали, за исключением чтения Псалтири.

— Скажите, признаете вы себя виновной в антисоветской деятельности и агитации, направленной на подрыв советской власти и колхоза?

— Нет, в этом я себя виновной признать не могу.

Тогда же была допрошена и ее сестра Матрона.

— Расскажите, чем вы сейчас, проживая при церкви села Туголес, занимаетесь? — спросил следователь.

—Вот уже двадцать лет, как я и моя сестра Мария прислуживаем во время богослужений в церкви и живем на церковные средства.

— Бывают ли у вас в доме колхозники и какие у вас с ними идут разговоры?

—В дом к нам иногда заходили разные лица, приезжающие издалека, и оставались у нас ночевать. Но вот уже три месяца, как закрыта церковь по случаю ареста священника, и потому на ночлеге у нас никого не бывает. Между нами ведутся разговоры на религиозные темы.

— Вам предъявляется обвинение в том, что вы вместе с Марией Грошевой занимаетесь антисоветской агитацией. Признаете ли вы себя в этом виновной?

— Контрреволюционной агитацией я не занималась и виновной себя в этом не признаю, но разговоры на религиозные темы мы ведем.

— Скажите, вы совершаете у себя на дому богослужение? Кто к вам ходит? И ходите ли вы по домам колхозников с целью совершения богослужений? И высказываетесь ли против колхозов и советской власти?

— Богослужений на дому у меня не бывает, но колхозникам или кто приходит я рассказывала о Христе. По домам колхозников для совершения церковных обрядов я не ходила и недовольства советской властью не высказывала. О том, что в праздничные дни нужно молиться, я говорила, и что работа в колхозе подождет, это верно, но в этом я никакой агитации не усматриваю. Имея цель помолиться Богу, я после закрытия церкви у нас в селе Туголес ездила в церковь села Петровского Шатурского района. Со мной ездили и другие лица, в том числе и колхозники.