Житие мое - [20]

— Как минимум — Шорох, — буркнул дядя, отвечая на незаданный вопрос, — а может, и похуже что.

Мне трудно было вообразить что-то хуже Шороха, разве что банду гоулов: эти еще и бегать за тобой могут (кстати, и днем). Если бы Пьер вошел в провал, нежить пометил бы его и в первый раз, может быть, отпустил, но через несколько дней человеку невыносимо захотелось бы сюда вернуться и, по возможности, не одному. Особенно хорошо это действует на детей, бывали случаи, когда за первой жертвой в объятья монстру отправлялись человек десять-пятнадцать (друзья, знакомые, родители). Причем, в отличие от того же Хищного Эха, Шорох — тварь подвижная, а значит, с наступлением темноты попытается нас догнать.

— Возвращаемся к базовому лагерю? — предположил Герик.

— Нет! — оборвал его Смит. — Идем сразу в Бухту Транка.

Точно, Шорох. Причем, активный, раз вчера его не было, а сегодня — уже есть. Теперь месяц будем торчать в Транке — там находился региональный центр НЗАМИПС и специальная клиника для жертв нападения потустороннего (тех, которые были еще живы).

— Будет ли карантин оплачен, сэр? — деловито поинтересовался дядя. — Ты с племянником точно чисты.

— Будете спорить с «надзором», мистер Ферро? — прищурился Смит.

Дядя пожал плечами. Эх, накрылась моя подработка! Заплатят, в лучшем случае, за неделю. Что ж, по крайней мере, я видел Остров Короля — не многие могут этим похвастаться. Катер прошел мимо тюремной пристани, вывесив флажки и дав сигнал, но на берегу никто не появился. Смит приказал сбросить ход и полез на сигнальную мачту рассматривать лагерь в бинокль.

— Однако, идти туда надо, сэр! — подступился к нему дядя, когда тот спустился вниз. — Не могут они нас не слышать.

Черный маг напряженно вглядывался в пристань.

— Однако, часа два у нас всего, сэр — нудил дядя.

— Сам знаю! Пойдешь со мной.

Они встретились взглядами. Вопросы иерархии были отброшены, разногласия — забыты, теперь у них был общий враг, а это примиряет черных магов лучше любой проповеди.

— И племяша возьмем — у него глаза лучше моих! — великодушно предложил дядя.

Особого счастья от этого предложения я не испытывал, но и возражать не стал — вдвоем им будет сложно уцелеть, а нечувствительному к черной магии человеку туда идти нельзя. Смит раздавал последние указания:

— Того, кто попытается за нами идти — связать и стеречь, наверняка зараженный. К берегу не подходить, даже если я лично буду вас звать. Когда будем возвращаться — окликните, если не ответим — близко не подпускайте, сразу уходите в море. После захода солнца — не ждите, идите в Транк, требуйте помощи.

Капитан катера напряженно кивал, дядя наполнял большие фляги морской водой (именно соль, а не серебро, самое эффективное средство против мелкой нежити, крупную простыми ритуалами вообще не прошибешь).

Мы приближались к берегу самым малым ходом — дядя правил, а Смит выглядывал на берегу всяческие угрозы. В итоге, странную штуковину у причала первым заметил я. Что-то такое бултыхалось в воде. Труп? Дядя подвел шлюпку почти к самому берегу, туда, где шипел на валунах прибой, и волны бросали взад-вперед непонятный белый предмет. Смит первым разглядел, в чем дело, и выругался — это оказался Алех, живой, но замерзший едва не до полусмерти. Беднягу затащили в шлюпку (сам он двигаться не мог) и попытались привести в чувство. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не просто так купался. Алех залез в воду прямо в одежде, даже обуви не снял, притом один рукав рубашки практически отсутствовал, а на щеке белого красовалась длинная царапина. Версию о банальной драке можно было сходу отвергнуть как фантастическую — контингент не тот. Сам Алех рассказать о причинах своего бедственного положения не мог, потому что отчаянно дрожал и уже успел в кровь искусать губы, он только тыкал в сторону тюремного комплекса и водил рукой вверх-вниз.

— Башня? — наугад предположил дядя.

Белый закивал, хотя это больше походило на конвульсии.

— За мной! — скомандовал Смит и спрыгнул на причал.

Я отдал Алеху свою куртку:

— Сиди здесь! На берег не выходи, если мы появимся — окликни. Если не появимся до темноты — плыви к катеру, но их сперва тоже окликни. Там все пуганные сейчас…

В лагере экспедиции было подозрительно тихо, никто не ходил, не разговаривал. Генератор снова заглох, и это наводило на неприятные мысли. Взяв на изготовку фляги с водой и стараясь держаться подальше от окон и дверных проемов, мы клином продвигались вглубь тюремного комплекса, туда, где явственно слышалась какая-то возня.

Водонапорная башня была единственным строением, которое устроители тюрьмы не стали полностью перестраивать, наверное, дело было в том, что жить они там не собирались. Вообще-то, эту штуку надо было назвать «водонапорное озеро» — башня не торчала посреди двора, а прилегала к скале, наверху у нее был огромный резервуар, настоящий пруд, наполовину лежащий на рукотворных опорах. Резервуар наполнялся ручьями, стекающими с гор во время дождя — единственным источником влаги на Острове. Если бы строители ограничились простой плотиной, у их потомков не было бы никаких проблем, но прежние хозяева тюрьмы желали втиснуть куда-то распределительную систему с трубами и заслонками, поэтому древний фундамент надстроили и укрепили, а внутрь плотно-плотно упаковали лестницу и перекрытия. На окна места просто не осталось, единственным светом были масляные фонари, получился такой уютный, темный уголок, будто специально для нежити. К моменту прибытия экспедиции, башня уже сто лет как не запиралась, и никаких отвращающих заклятий на ней не было.