Житие и страсть Жоржа Сименона - [30]

В Гаване происходит тревожный случай с Дениз, заставивший Жоржа насторожиться. Он тщетно искал причины происшедшего, а они были столь очевидны.

Ночью разыгралась буря. Заметив, что Дениз вышла из комнаты в короткой рубашке, он стал за ней следить. Покинув отель, она пересекла пляж, направляясь прямо к воде. Вошла в волны и стала плыть все дальше и дальше. Едва догнав ее, Жорж силой вытащил на берег. Дрожащая, с бессмысленными, расширившимися глазами она смотрела на него и твердила лишь одно:

— Зачем, зачем? Я хочу умереть…Хочу умереть…

Едва оказавшись в постели, несчастная воспылала бурной страстью, напомнив Жоржу первые дни их романа — с криками, закатыванием глаз.

На следующий день Дениз проснулась, как ни в чем не бывало: влюбленный, нежный взгляд и прекрасный аппетит.

А он мучится, задавая себе вопрос: что случилось и не повторится ли приступ снова?

Возможно, вспоминая об этом эпизоде уже в преклонные лета, Сименон лукавит, стараясь замаскировать свою вину. Не мог же он не понимать, как опасно одновременно требовать от психически неуравновешенной женщины монашеской добродетели и развращенности шлюхи? Она старалась быть послушной, соответствовать требованиям, но нервы не выдерживали. И без того хрупкая психика трещала по всем швам. Леди и шлюха никак не могли ужиться в теле Дениз.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. В ПОИСКАХ РАДОСТИ

1

Вернувшись в Америку, они на двух автомобилях устремились на запад. Аризона поражает Сименона экзотикой: улицы забиты автомобилями, а между ними пробираются всадники — сплошные ковбои в разукрашенных седлах и в сапогах, отделанных серебром. Ночью путешественники въезжают в столицу штата Тусон. Отель начала 19 века, все носят облегающие ковбойские рубахи, сапоги на высоких каблуках черные или бежевые шляпы, с лихо заломленными полями. На голове Жоржа бежевая, и он чувствует себя здесь своим. У прибывших такое ощущение, что они попали на съемки вестерна.

После обеда, устроившись с трубкой в плетеном кресле на веранде отеля, и наблюдая за живописными всадниками, Сим с удовлетворением заявил:

— Наконец–то мы приехали!

— И надолго тебя хватит? — Съязвила Тижи.

— Навсегда!

О, она знала цену этому столь безаппеляционному «навсегда».

В городе две торговые улицы, а кроме деревянных вилл с верандами старинного стиля,

глинобитные дома мексиканского типа. Им удается снять гасиенду с огромным садом и просторными комнатами, при каждой из которых имеется ванная. Марка отдают в лучшую школу. Женщины заводят знакомство с местным кружком интеллигенции. Сименон активно работает.

В подвале на уровне садовой лужайки он нашел огромное сводчатое помещение, похожее на зал древнего монастыря с двухметровыми каменными статуями в нишах. Эта была мастерская покойного мужа хозяйки дома, занимавшегося скульптурой. Сименону, устроившему письменный стол у окна, здесь прекрасно работалось. Вечерами он совершал конные прогулки. После прогулки, как правило, писал целую главу, а утром перепечатывал, внося, изменения. Это касалось «серьезных романов». «Мегрэ» он писал сразу на машинке.

Метод работы плодовитого автора обсуждался постоянно. Он же придерживался привычной схемы, сложившейся с первых лет писательства. Сименон — «жаваронок» по натуре, при любых обстоятельствах поднимался не позже шести утра и после огромной чашки кофе (и дозы секса) приступал к беспрерывной шестичасовой работе. Иногда она сопровождалась двумя–тремя бутылками вина, иногда чаем или кофе. И непременно — курением трубок.

Начинал Сименон литературный путь с репортажей, рассказов и очерков, которые, как и «романы для горничных», печатал прямо на машинке. Так появился и первый «Мегре». В дальнейшем, Сименон набрасывал вечером на желтом конверте с названием задуманного романа список действующих лиц и весьма приблизительный сюжет. Утром сразу набело печатал роман, увлекаясь и отступая от намеченного плана.

По иному происходила работа над «серьезными романами», требовавшими больших усилий и затрат времени. Здесь не обходилось без черновиков. В начале рабочего дня Сименон первым делом любовно и кропотливо затачивал два десятка карандашей, с которыми садился за очередную главу. Как только графит одного карандаша стирался, он брался за другой. Точно так же он никогда не курил два раза подряд одну и ту же трубку, заготавливая заранее целый набор из своей коллекции, насчитывавшей более двухсот штук. Трубки набивались экзотическими смесями светлых тонов табака, изготавливаемых специально для него «Данхиллом». Дорожные справочники, географический атлас, карты железных дорог — все это помогало ему насыщать свою прозу реальными деталями и придавать романам завораживающую документальную достоверность. Остальное (а точнее, самое главное) делали — вдохновение и талант. На следующий день он перепечатывал текст с мелко исписанных листков на машинке.

В своих интервью Сименон не раз говорил, что пишет для «простого человека», вне зависимости от его образовательного уровня, поэтому его романы не велики — 4–7 печатных листов, то есть от 200 до 300 машинописных страниц. Они не только коротки, но и предельно лаконичны по стилю. Писатель сознательно ограничивал свой словарный запас до, самое большее, двух тысяч слов. Короткими были и сами слова, ибо находились под сильнейшим эмоциональным давлением. Некоторые его психологические романы обрывались внезапно сжатой концовкой, словно автор сам не мог больше выдержать их высокого напряжения…