Житейская правда войны - [36]

— Ну что, герой, отличился. Как тебя угораздило сбить свой Су-2?

— Не спрашивайте. Самому тошно. Зашел против солнца и на камуфлированной окраске не заметил звезд. Хотел после этого врезаться в землю.

— Ты что? Сдурел? Разве ты один в этом виноват? Не кидайся сломя голову, пока не разобрался, кто перед тобой.

— Группа уже была рядом с аэродромом, думал, немцы, решил быстрее атаковать, не дать сбросить бомбы. В общем, как злой пес сорвался с цепи!

— Ладно, успокойся. В другое время прокурор задал бы тебе другие вопросы… Подбитый самолет сел на вынужденную. Жаль, что штурмана ранил. Технику восстановят…»

Маршал авиации, Герой Советского Союза И. Пстыго в своих воспоминаниях рассказал продолжение этой истории. «У нас до войны самолеты засекретили так, что в одной и той же дивизии истребители не знали бомбардировщиков, особенно Су-2, а мы напрочь не знали новых “мигов” и “яков”. В конце июня 1941-го в Молдавии две девятки наших самолетов пошли бомбить переправу. Я вел свое штатное звено. Мне в воздухе штурман докладывает: “Истребители прикрытия подошли, теперь веселее пойдем!” Тут один “миг” развернулся и врезал по моему командиру эскадрильи — Гудзенко Михаилу Ивановичу. Су-2 задымился и пошел вниз. В “миге” летел Покрышкин, тогда капитан. Мы отбомбились, вернулись. Командир полка приказал мне на По-2 лететь на место падения. Командир был жив, а у штурмана три пули в сердце. Выкопали могилу, дали из пистолета салют.

Этот случай долго оставался тайной. В 1956 г. в нашей группе академии Генштаба, где учился и Покрышкин, я рассказал эту историю. Покрышкин говорит: “Внесу поправку в летную книжку”. Я ему: “Саня, зачем это тебе нужно?” Вся группа была против. Но он настоял на своем».

На следующий день войны, выполняя разведку переправ через Прут и отбивая атаку на ведомого, Александр Иванович на выходе из пикирования короткими очередями зажег одного из пятерки Me-109. Однако сам попал под удар «мессера», наблюдая за падением жертвы. Правда, в этот раз ему удалось посадить поврежденную машину. Собственно, с этой победы и началось восхождение выдающегося советского аса Великой Отечественной войны.

Но 3 июля ему снова не повезло. Подбитый огнем зенитной артиллерии над Прутом, он приземлился на лесной опушке и попал в санчасть. Там он принялся за создание своей «науки побеждать» и написал «Тактику истребителей в бою».

Пятого октября Покрышкина подбили в третий раз, но, приземлившись в поле и оказавшись в окружении, он все же вышел с боями к своим. Вернувшись в полк, Александр Иванович стал переучивать молодое пополнение с «ишачка» на МиГ-3 и знакомил их со своими тактическими находками: разомкнутым боевым порядком, соколиным ударом, с прицельной атакой сверху на большой скорости, с эшелонированием по высоте.

До вывода полка на переформирование в конце декабря 1942 г. А.И. Покрышкин только на «яке» сбил не менее семи самолетов противника (пять «мессеров» и два «юнкерса»), всего к тому времени совершив около 400 боевых вылетов и уничтожив 20 самолетов противника. Но до этого, весной 1943-го, Александру Ивановичу пришлось «повоевать» с командиром полка Н. Исаевым, который, завидуя бегущей впереди его славе капитана, решил отомстить ему. Покрышкина исключили из партии, а дело направили в трибунал… А раньше заслуживал Александр Иванович и нерасположение командира дивизии Осипенко. “Почему ты растерял вчера свою группу?” — задал ему вопрос генерал. “Группа рассыпалась при возвращении с задания ночью. В этих условиях оторвалось звено Фигичева и, не найдя в темноте своего аэродрома, село вынужденно”, — попытался объяснить обстановку. “Какая ночь?.. Иванов! Что он говорит? Сумерки путает с ночью” — “При грозовой облачности темнота наступает почти на полчаса раньше. Об этом хорошо знает каждый летчик и метеоролог. Когда нам приказали вылететь на задание, этого не учли”, — ответил я, стараясь отвести удар от Иванова. “Это ты знаешь!.. А как наш Су-2 сбил, не помнишь?” — “В этом я виноват! Но за этот проступок уже рассчитался шестью сбитыми вражескими самолетами”. Разговор дальше пошел, как говорят, вкрутую. Я не сдержался, заговорил о неразумном использовании истребителей, о распылении сил. Вызвал нарекания командира соединения. “Иванов! Эскадрилью ему доверять нельзя. Подготовь приказ о снятии его с комэска!” — сделал вывод Осипенко. “Он заместитель. До возвращения Соколова исполнял обязанности командира”, — пояснил Иванов. “И с заместителя надо снять. Понизить до командира звена. Пусть сначала научится управлять звеном!”»

Когда Покрышкина спросили, чем закончился разговор, он с присущим ему юмором ответил: «Осипенко остался командиром дивизии, а я стал командиром звена».

Генерал-майор Александр Степанович Осипенко был старше Покрышкина всего на три года. Все его заслуги заключались в нескольких воздушных победах в Испании, за которые он стал Героем Советского Союза. Надменный и малообразованный комдив удивлял своими «глубокими знаниями» многих известных летчиков. Так, генерал-лейтенант авиации А.Ф. Ковачевич рассказывал мне про Осипенко следующее: «Я приведу пример большого генерала, который провожал нас на Брянский фронт. Я уже собрал летный состав, но в предпоследнюю минуту, когда надо лететь, вдруг начштаба кричит: “Подожди, Аркадий Федорович, летит Осипенко!” Вот ждем его. Прилетел. Подходит к одному летчику и говорит: “Как ты с “мессером” будешь воевать? На какой высоте? На 2000 м на “Миг-3”?” Тот отвечает: “Потяну его на высоту 4000 м. Я там бог! Потому что на 2000 м “мигу” делать нечего”.