Жить – интересно! - [10]

ПО НАПРАВЛЕНИЮ К МЕЧТЕ

… По левую руку от меня тянутся стены домов – бесконечная шероховато-серая или песочно-коричневая полоса. Она перемежается: иногда – офисной либо музейной вывеской (жёлтый блик на гладкой табличке); иногда – впадиной крыльца с замысловатым подъёмом-поворотом лестницы. По правую руку от меня – ряд зеленеющих деревьев, за которыми, шумя, проносятся автомобили.

Ещё несколько шагов, стена очередного здания заканчивается, за ней – прогал, и через него я вижу: Она!.. Гордо и изящно возносящаяся ввысь, живущая уже в мифических измерениях, а значит – дальше самых отдалённых географических точек, легендарная, далёкая-далёкая – и вот Она! Здесь, в каких-нибудь пятидесяти метрах… Дух захватывает от этой близости к Легенде… словно шея жирафа, вынырнувшего из-за пышной кроны могучего дерева, Она как-будто бы кивает мне… Я могу направить мой путь влево, и тогда через несколько минут неспешной ходьбы окажусь совсем рядом с этой Королевой Парижа. Но я хочу продлить свои эмоции, посмаковать их как следует, подразниться, и я решаю поиграть с Ней. Иду дальше, прямо, не сворачивая. Вновь стены, крылечки, таблички. Но я ведь знаю, что серая полоса стены вот-вот уже закончится, и снова – поворот головы влево, и я снова увижу Её! А она «увидит» меня, упав на дно моих зрачков…

Снова стены. И снова, как только Она завиднеется в прогале меж зданий – восхищённая переглядка с Нею!

Так мы с Эйфелевой башней играли некоторое время. И попутно я размышлял о том, как же всё-таки могущественно влияние мифов и образов на наши души. Образ Эйфелевой башни, бесчиленное количество раз растиражированный повсюду – на Интернет-сайтах и в кинематографе, в баннерах турагентств и разговорах путешественников, – действует абсолютно магнетически и переворачивающе.

…Вновь бросаю на Неё взгляд. В Её облике чудится нечто женственное. Возможно, это из-за Её силуэта – плавно расходящиеся книзу линии напоминают подол платья, я вижу его металлический ажур смутно-розового цвета. А высота придаёт царственную величественность. Поистине, – Королева Парижа. Но Королева юная, шаловливая, – такая, знаете, с растрепанной чёлкой, смеющаяся, лижущая мороженое… почему именно такая? Наверное, потому что – тонкая. Юная, стройная. Грациозная. И юбка у Неё, наверное, короткая, и сама, несмотря на сан, вполне демократичная. А вокруг – «кафе, каштаны, кафешантаны»…:) И сладкие переливы аккордеона, виньетками завивающиеся над бульварами, и мим в тельняшке, и роза в бокале… – знакомые образы, да? Все они тоже гарантированно идут в «нагрузку» с образом Эйфелевой башни, с образом Парижа: города – всемирного законодателя мод и эталонного «шика», города «знаменитых художников и неизвестных влюблённых», города «вечного мая и красоты».

… Так играет с нами Королева Парижа, вероятно, транслируя уже не только телеволны, но и аккумулированные эмоции восхищённых очевидцев.

Мы – я и несколько моих спутников – направлялись к Эйфелевой башне. За нашими спинами осталась набережная Сены, перед нами – возникла широкая бетонная лестница. Взобравшись по ней, мы пересекли небольшую площадь, затем нас остановил светофор. Перейдя дорогу вместе с другими пешеходами, мы подошли к Башне совсем близко. Она круто вздымается перед нами, широко расставив свои ноги, словно Гулливер, а рядом вокруг лилипутами копошатся люди, сбивающиеся в группки и толпы. Возникает желание взглянуть вверх, чтобы охватить башню единым взглядом. Запрокидываю лицо, за лбом – мысль: «чёрт побери, Алексей! Где только тебя не носило по свету… куда ты забрался на этот раз, бродяга? Ведь ты стоишь рядом с Эйфелевой башней, понимаешь ты это?!.» Понимаю, но с некоторым трудом. Уж больно нереальным кажется сей факт. Как слайды, проносятся образы из детства и юности, укоренившиеся в памяти: родная русская провинция, избушки, серые рассохшиеся изгороди… И всё это так далеко в прошлом, и так чертовски далеко в пространстве, – но всё же сию минуту присутствует в моей голове… а моя голова – присутствует рядом с Эйфелевой башней. Снулые избушки – и Эйфелева башня.

Контраст.

Лёгкий шок.

Или всего лишь моя впечатлительность?

…Оживлённый и многоголосый людской говор и шум транспорта возвращают меня к реальности.

Опускаю взгляд: что это? Пьяный, что ли? Да нет, тут же кругом полиция, враз бы подобрали. Может, эпилептик в припадке? Скрючился-то как, весь аж вжимается в асфальт… Приглядевшись, понимаю: просто человек захотел запечатлеть Эйфелеву башню так, чтобы она вошла в кадр вся, целиком, от основания до макушки, – в руках у находчивого малого вижу фотокамеру. Все вокруг пытаются поймать Башню в кадр целиком, кто-то для этого садится на корточки, задирая фотоаппарат к небу, кто-то пятится назад, хотя это неэффективно – пятиться шибко далеко придётся, чтоб махину вроде Башни объектив смог «заглотить» целиком.

Освоившись, наконец, с мыслью: «я – не во сне, а наяву, на самом деле рядом с Эйфелевой башней!», я влился в хвост очереди. Она напоминала батарею-«змеевик», очерченный лёгкой металлической оградой, – для экономии пространства площади возле Башни, а то, если бы этот «змеевик» распрямился – получилась бы такая длиннющая «анаконда», что, наверное, её хвост терялся бы на другом берегу Сены.