Жить дальше - [90]

Дон привык к трёхногой походке сыновей, но туристы, которые до того поглядывали на них украдкой, теперь откровенно пялились, заворожённые зрелищем их неожиданно грациозного способа передвижения. Его дочь, однако, не двинулась с места. Пятнадцатилетняя Джиллиан, унаследовавшая от матери веснушки, а от отца — светло-каштановые волосы, стояла в очереди за сладкой ватой, и перед ней оставался всего один человек. Она обеспокоенно поглядела на отца, опасаясь, что ей придётся бежать, так и не купив лакомство.

— Ладно, — крикнул ей Дон. — Но поторопись.

Они с Ленорой сделали всё, что могли для воспитания Джиллиан, и Дон с радостью обнаружил, что быть отцом во второй раз гораздо легче; предыдущий опыт давал уверенность и способность гораздо лучше различать, что требует немедленного вмешательства, а что само пройдёт со временем.

С мальчишками, которые при их двух-с-половиной-метровом росте и двухстах килограммах веса пробирались через толпу без всякого труда, тоже вышло как нельзя лучше. Они выросли вместе с Джиллиан в доме, который купил для них Коди Мак-Гэвин — в Виннипеге, поскольку осторожность подсказывала, что это лучше делать поблизости от биолаборатории с четвёртым уровнем изоляции, причём единственной в Северной Америке оборудованной для работ с рогатым скотом и другими крупными животными. Сотни экспертов следили за происходящим в доме через веб-камеры и давали всевозможные рекомендации.

Но Дон и Ленора были родителями мальчиков, и, как и все родители, больше полагались на собственные инстинкты.

Дон тронул рычажок, открывающий задний пассажирский салон. У фургона — «дракомобиля», как прозвали его журналисты — был достаточно высокий потолок, чтобы под ним поместились мальчики, неспособные сидеть: их две передние ноги и толстая задняя были просто не предназначены для этого. Когда все оказались внутри, Дон загерметизировал их салон и позволил поглотителям углекислоты делать своё дело. К тому времени, как вернулась Джиллиан, неся гигантский ком розовой сахарной ваты, зажёгся зелёный огонёк на приборной панели, и мальчики сняли дыхательные маски.

Дон никогда не думал, что будет водить такой большой фургон, однако дни беспокойства о галлонах на милю уже давно прошли. Это заняло какое-то время, но в конце концов ему надоело провозглашать, как Робин в фильмах 1960-х про Бэтмена, «Атомные батареи на полную мощность! Запустить турбины!» каждый раз, как он забирался в него. Ленора заняла переднее пассажирское сиденье, а Джиллиан с Гунтером — Джига, как называли эту парочку в семействе Галифаксов-Дарби — устроились на задних сиденьях.

— Когда начинается церемония? — спросил Дон.

— В девять вечера, — ответил Гунтер.

— Отлично, — сказал он, выруливая с обочины. — Ещё полно времени. — Он мог бы посадить за руль МоЗо, но, чёрт возьми, везти свою большую семью на старом семейном автомобиле — это одна из прелестей отцовства.

— Ну что, — сказала Ленора, оглядываясь через плечо, — всем понравилось?

— О, да! — сказал Амфион, и его гребень возбуждённо заволновался. — Потрясающе!

У мальчиков не было проблем с произнесением английских звуков; их вокальные возможности были шире, чем у людей. Однако, несмотря на лучших преподавателей языка они, похоже, были физиологически неспособны пользоваться пассивным залогом. Кое-кто высказывал мнение, что то был фундамент драконианской морали — неспособность вообразить действие в отрыве от того, кто его производит.

— Демонстрация ремонтного тумана была особенно впечатляющей, — добавил Зеф.

Конкурс имён для драклингов объявили сразу после их рождения; победили Амфион и Зеф, сыновья-близнецы Зевса, которых растили на Земле приёмные родители.

Дон кивнул. Нанотехнический туман был невероятным зрелищем, но ему самому больше всего понравились летающие машины — ему удалось наконец-то дожить до их появления.

Прошедшим летом Канаде исполнилось двести лет, и вторую сотню отмечали так же, как и первую: организацией всемирной выставки-ярмарки. Дон помнил, как ребенком ходил на столетнюю выставку и как был поражён гигантскими лазерами, кнопочными телефонами, монорельсом и огромной геодезической сферой, заполненной спускаемыми аппаратами американских космических кораблей. Та выставка, как и эта, называлась «Экспо-67», с указанием лишь последних двух цифр года; прошло две трети столетия, и уроки Питера де Ягера оказались прочно забытыми. Но, так же, как и сто лет назад, выставка была по крайней мере частично посвящена демонстрации лучших и новейших технологий, некоторые из которых уходили корнями в чертежи искусственной матки и инкубатора, присланные на Землю драконианцами.

Дон встроился в поток машин. Некоторые водители приветливо сигналили и махали руками — Амфион и Зеф были знаменитостями, а громоздкий зелёный дракомобиль было трудно не узнать, да и номерные знаки Манитобы с надписью «STARKIDS»[70] не давали ошибиться.

Дону было шесть лет, когда Канаде в 1967 исполнилось сто. Тогда правительство разыскивало людей, родившихся в тот же год, что и страна, и организовывало встречи школьников с теми из них, кто ещё был на это способен. Даже сейчас Дон отлично помнил, как впервые в жизни увидел сентенария — невероятно дряхлого мужчину, прикованного к инвалидной коляске.