Жирафка - [43]

— И для гандбола ты, пожалуй, тоже мала, — свысока проговорила я.

— Тереза тоже невысокого роста, а была прекрасной защитницей, — уколола меня, сама того не ведая, Ивета. — Пока ее не подбили. Помнишь, с тобой тоже так было? — повернулась она ко мне.

— Гандбол — очень жесткая игра, баскетбол намного лучше, но ведь и у баскетболистов тоже бывают травмы?

— Кто же этого боится? — сказала я.

— Я не боюсь. Хуже то, что у меня нет азарта. И нет стремления к победе и желания быть первой, что тоже важно для игры.

— Это для меня новость! — не сдержалась я. — Чтобы ты — и не была первой?

Она посмотрела на меня, как наш пражский директор школы.

— Понимаешь, в чем разница: я обязана, — ответила она.

Это мне непонятно: почему обязан быть первым, если не желаешь этого?

Ивета постучала себя по лбу.

— Интересные вы речи ведете! Где же эти ваши заведения с вином, мужчинами, музыкой? Мне, конечно, достаточно кока-колы.

Ева посмотрела на часы, сказала, что проводит нас до школы, а потом ей надо домой — она всегда куда-то спешит, всегда ей что-то надо, — и сунула Ивете вторую ручку своей набитой сумки.

— Что у тебя там? — спросила Ивета. — Камни?

— Бумага, прищепки и прочие вещи, — ответила Ева и тут же обратилась ко мне: — я еще не успела тебе сказать: у нас будет выставка. Перед Новым годом второй класс всегда выставляет, что он умеет делать, кто чем занимается. Может быть, у тебя есть что показать?

— Не могу же я там забрасывать мяч в корзину!

— Ну что ты, Лени! — с упреком посмотрела на меня Ивета.

Ева глядела на нас, ничего не понимая. Но в это время мы очутились перед мясным магазином.

— Подождете меня минутку? — спросила Ева. — Я быстро, и мы пойдем.

Я кивнула, а Ивета последовала за ней в магазин. Пришлось идти и мне.

— Пани Кудрновская, есть у вас что-нибудь на суп? Нет, не грудинку, что-нибудь другое. И на гуляш. Да, этот кусок подходит.

Ева выбирала мясо, как опытная хозяйка. А для меня все мясо было одинаково кровавым.

— У хорошей хозяйки в полдень всегда готов обед, — сказала я насмешливо, когда мы вышли.

Ева не приняла моего тона. Она рассмеялась и спросила:

— А что это означает?

— Это у них дома так дразнят сестру Лени; подобные надписи вышивают на полотенцах[17], — объяснила Ивета.

Я не вмешивалась, когда Ивета стала рассказывать о нашей семье. Чего тут стесняться, в нашей семье все в комплекте, пусть эта местная звезда послушает!

Она говорит, что обязана быть первой, ну и пусть!

К школе мы подошли со стороны стадиона. Наши ребята играли в баскетбол. Мы остановились. Зденек неаккуратно загнал мяч в корзину.

— Эти калеки из вашего класса, дамы? — спросила Ивета.

Отозвался Карел второй:

— А не могли бы вы нам показать, мадам?

— Можно, — улыбнулась Ивета.

Она разбежалась и перепрыгнула через низкую загородку, которая прикрывала щель в заборе. Ребята не отрывали глаз от ее великолепных ног. Карел впервые в жизни красиво навесил ей мяч. Она его, естественно, приняла. — Дуда нас научил еще не таким штучкам! — и с ходу точно послала его.

Я тоже не удержалась — пролезла в эту щель. Ивета должна была бы об этом подумать раньше: она-то знала, как у меня руки чешутся от тоски по мячу. Она даже не обернулась. Вот мяч уже у меня. Томаш попытался помешать мне проникнуть под корзину, я его обошла и застыла перед Михалом в прекрасном прыжке. Это я нарочно прыгнула! Кольцо аж зазвенело.

— Эй, не спите! — крикнула Ивета. Судья засвистел. А Ева не успевала следить за происходящим на площадке и вертела головой в разные стороны.

Я подумала, что уже три месяца не тренируюсь, даже не делаю зарядку по утрам, тем не менее ничего не болело. Абсолютно ничего не болело, и дышалось необыкновенно легко.

Мне было жалко, когда кончилась эта демонстрация. Чувствовала я себя прекрасно. Ребята побежали в раздевалку, а мы с Иветой умылись под деревенским водопроводом. И как раз когда я говорила, что на будущей неделе поеду домой, отпрошусь в четверг (Гаврда, наверное, отпустит), чтобы в пятницу успеть к врачу — пусть снова посмотрит все мои анализы и исправит ошибку, которую совершил, приняв естественные недомогания переходного возраста за астму, — как раз в эту самую минуту все и произошло. Приступ астмы, о котором говорили, что он, конечно, не должен, но может повториться.

Я не то что задыхалась, я просто умирала. Не хочется и вспоминать, как это было ужасно. Страшная потеря сил. И тут только я поняла, что все были правы: врач, Дуда, мама, Мария. С баскетболом — все! Навсегда.

Ивета окаменела, точно жена Лота. Но зато Ева не потеряла присутствия духа.

— Что надо делать?! — крикнула она Ивете. Та, конечно, не знала.

— Боже мой, — только сказала она.

— Беги в школу. Первая дверь направо — квартира сторожа. Пусть вызывает «Скорую».

Потом Ева спросила меня:

— У тебя есть какое-нибудь лекарство?

Конечно, у меня есть лекарство. Синтофиллин. Но я не ношу его с собой, хотя врач мне это рекомендовал. Он мне советовал иметь его при себе постоянно, просто так, на всякий случай. А я идиотка.

Когда я была маленькая, если меня кто обижал, я забиралась в уборную и оттуда угрожала маме: «Вот погоди, я умру, тогда пожалеешь, но будет поздно!» Папы это не касалось, он никогда не воспитывал дочерей и не бил их (не то чтобы мама била, лишь подзатыльник могла дать, но разговоров, разговоров… Я с большим удовольствием ссорилась с Милуш, и даже мы вцеплялись друг другу в волосы); с первого дня, что я здесь, каждый вечер я мысленно повторяла свои детские угрозы, каждый вечер перед сном, чтобы не плакать. Но теперь мне это даже в голову не пришло. Боже мой, ну как я могла быть такой дурой?