Жилище в пустыне. Изгнанники в лесу - [27]

Пока что я решил отправиться на разведку один, чтобы исследовать местность в двух названных направлениях. Если одно из них приемлемо, мы немедленно выполним свой план.

Наутро я навьючил лошадь провизией и возможно большим запасом воды, простился с женой и детьми и, вскочив на коня, направился на запад.

Полтора дня я углублялся в прерии, и все та же бесплодная пустыня расстилалась вокруг. Думаю, что я прошел небольшое расстояние, так как лошадь увязала по колени в зыбучих движущихся песках. На второй день, после полудня, я решил прекратить дальнейшую разведку, опасаясь, что не сумею вернуться в лагерь. На стоянку, однако, я вернулся – и лошадь, и я были полумертвые от жажды.

Жену и детей я застал в хорошем состоянии, но вести принес дурные. Усевшись у огня, я предался мрачному раздумью.

Так прошел день. Сидя у костра на обрубке дерева, я все размышлял о нашем беспросветном будущем; мною овладела полная безнадежность, и я не видел, что происходит вокруг.

Внезапно кто-то коснулся моего плеча: рядом сидела Мария с довольной улыбкой на лице. Очевидно, она хотела что-то сообщить мне.

– Что случилось, Мария? – спросил я.

– Не правда ли, эти места очаровательны? – сказала жена, обводя рукой весь цветущий зеленый ландшафт.

Я невольно взглянул вместе с ней на жизнерадостную картину. Здесь было в самом деле чудесно: открытая луговина, позлащенная солнцем, сверкала изумрудной зеленью; листва окружающих лесов была раскрашена в пышные цвета осени; в отдалении возвышались иссиня-черные холмы, покрытые кедрами и соснами, составляя художественный контраст с пестрой котловиной; еще дальше, наконец, белели снежные пики, холодным серебром отливая в лазури и освежая воздух легкими струнками холода. Казалось, нельзя было насытиться созерцанием этой картины.

– Ну что ж, Мария, – ответил я. – Место в самом деле райское; но нам-то что от этого?

Мария странно улыбнулась.

– Какой ты чудак, Роберт! Если здесь хорошо, для чего же нам рваться отсюда?

– Для чего? Для чего? – повторил я за ней, ошеломленный такой постановкой вопроса.

– Пойми меня, – продолжала жена. – Мы ищем крова, хотим где-нибудь обосноваться… Отчего бы нам здесь не осесть? Где мы встретим такие места, если далее нам удастся приобрести землю?

– Что с тобой, Мария? – воскликнул я с удивлением. – Разве ты сможешь жить, отрезанная от людей и всего цивилизованного мира, ты, с твоим образованием, привычкой к обществу, светскими вкусами?..

– Очень нужны мне светские радости, – иронически ответила жена. – Разве дети мои не со мной? Ты и дети – вот мое общество. На худой конец этого достаточно, не правда ли? Наконец, о каких людях ты говоришь?.. До сих пор нам приходилось иметь дело с торгашами и шарлатанами. С меня довольно. Таким обществом я сыта по горло. Разве ты не помнишь, как они ощипали нас? Видно, мы с тобой не приспособлены для горячечной деловой жизни, которая кипит кругом в Америке; ты слишком наивен, чтобы закрепить за собой место рядом с крупными, энергичными дельцами. Что до меня, за эти немногие дни я изведала здесь, в котловине, самое подлинное счастье, какого нигде не испытывала. Подумай серьезно, Роберт, прежде чем бросить эти чудные места.

– Но ты себе представляешь, Мария, трудности, на какие мы себя обрекаем, поселившись в такой глуши?

– Да, я все обдумала, когда ты уезжал на разведку. В пропитании здесь недостатка не будет: места достаточно богаты; здесь мы найдем все необходимое, о роскоши, надеюсь, мечтать не будем.

Слова жены произвели на меня странное впечатление. До сих пор мне и не приходило в голову, что можно обосноваться в оазисе; мысль моя изощрялась над тем, как отсюда выбраться. Теперь я как-то сразу просветлел и успокоился. Непрерывная цепь мошенничеств, жертвою которых мы сделались, железная хватка дельцов и спекулянтов, горькие разочарования, постепенное ухудшение нашего положения – все это отбивало у меня охоту к возвращению в цивилизованный мир.

Я все более склонялся к плану Марии.

Наморщив лоб, я постарался взвесить, насколько реален ее замысел, насколько облюбованная женой местность позволит нам довести до конца этот дерзкий план.

Теперь мы знали, что долина изобилует дичью. У нас были карабины и, к счастью, достаточно пороха: моя пороховница, да еще у Франка и Генри по фунту пороха; когда порох и дробь иссякнут, мы придумаем другой способ охоты. К тому же долина представляла собой цветущий сад с множеством корней и плодов; с образцами их мы уже познакомились. Мария, с ее познаниями в ботанике, научит нас их употреблению. Итак, водой и пищей мы обеспечены.

Чем больше я вдумывался в этот план, тем более осуществимым он мне казался. Вскоре я вполне разделял восторженные мечтания моей жены.

Призвали на совет Куджо, Франка и Генри и получили их радостное согласие. Особенно доволен был Куджо, который привык к нашей семье и давно уже не чувствовал себя рабом, а полноправным нашим товарищем; ему отнюдь не хотелось возвращаться в цивилизованные края, где превратности судьбы могли вернуть его в прежнее состояние и где соплеменники его изнывали под бичами плантаторов. Что касается детей, им, конечно, улыбалась привольная новая жизнь.