Жили-были-видели… - [11]

Поездка по Военно-Грузинской дороге – ревущий внизу Терек, отвесные скалы, замок царицы Тамары – многократно описана мастерами и художниками пера, мне же запомнилось, как на одном из горных участков впереди загорелся грузовик и две колонны автомобилей – наша и встречная – стояли и ждали пару часов, пока машина не прогорела и не удалось освободить проезд, спихнув ее в пропасть. Уже смеркалось, когда, перевалив хребет, мы съехали в долину и остановились у турбазы маленького зеленого городка Пасанаури, расположенного у слияния двух рек – Белой и Черной Арагви. Помню, как эти две реки, действительно контрастных белого и черного цветов, вырвавшись из своих ущелий, далеко текли вниз по общему руслу, не смешиваясь. Помню еще, что меня поразили местные коровы, мирно пасущиеся на совершенно отвесных горных склонах. Запомнились и местные грузинские женщины, гулявшие на вечернем променаде во всем черном, в плотном кольце мужчин-родственников. По утрам и в середине дня над городком проплывал вкусный запах свежего лаваша, за которым сходились к булочной хозяйки, они же ходили с кувшинами к роднику по воду. На турбазе Пасанаури мы прожили два дня, дожидаясь случая отправиться вглубь Кавказа. Наконец такой случай представился. Группа официальных туристов (то есть туристов с путевками) отправлялась на автобусе в маршрут в направлении Кахетии. Экскурсовод согласился нас взять с собой бесплатно как опытных туристов за некоторую помощь на маршруте. Такая помощь, кстати, ему понадобилась, когда на узкой горной лесной дороге он, стоя в открытом кузове машины, не уберегся и получил сильнейший удар веткой в грудь, от которого вылетел из кузова. Слава богу, кажется, серьезных повреждений он не получил, парень был крепкий, альпинист, и после оказания первой помощи смог продолжить маршрут. На одном из привалов, на лесном кордоне, когда группа отказалась пройти пешком небольшой перевал, а захотела продолжить маршрут на автомобиле, мы с Володькой тепло распрощались с экскурсоводом, менее тепло – с туристами и остались на маршруте одни. Место это называлось Пшава, был какой-то большой старый бревенчатый дом, окруженный заросшим садом, и густые лесные заросли в лощине, где протекала речушка, собственно и давшая название месту. Прошлись по тропке вдоль речки, среди кустов и огромных лопухов вдруг встретили настоящую дриаду, которая ничуть не испугалась, а доверчиво подошла и разговорилась с нами. Пятнадцатилетняя прелестная девчушка – правнучка знаменитого грузинского поэта Важа Пшавел – жила здесь в глуши, в фамильном имении, под присмотром родственников, мечтала увидеть мир, спрашивала о Москве.

Наутро, расспросив местных обитателей о дороге, свернули палатку и отправились по тропе вверх, через лес и перевал, в сторону Кахетии.

Путь через перевал оказался нелегок и очень неблизок. Места были глухие, но нам повезло: спускаясь с очередного заросшего лесом холма и подумывая уже об устройстве ночлега, мы неожиданно наткнулись на группу геологов, производивших в этих местах съемку. Нам было по пути, и ребята пригласили нас с собой – в паре километров ниже по тропе их ждала экспедиционная машина. Вскоре мы уже тряслись в кузове грузовичка, уворачиваясь от преграждающих дорогу веток. Дорога, больше похожая на оленью тропу, по мере спуска расширялась и выравнивалась и, наконец, влилась во что-то похожее на нормальный проселок. Еще час-другой – и машина остановилась на развилке: дальше по дороге, километрах в десяти, находился городок, откуда, как объяснили нам геологи, можно уже было добраться и до мест более обитаемых. Машина свернула в сторону и покатила по своим геолого-машинным делам, а мы, попрощавшись, поставили под деревом палатку и переночевали, чтобы с утра продолжить маршрут. Наутро двинулись в путь.

Как это часто бывает, обещанные десять километров обернулись всеми двадцатью, да и жара стояла нешуточная, так что в городок мы пришли изрядно измученными. Зашли на местный базар – поглазеть и купить чего-нибудь съестного. Здесь, на глухом грузинском базаре, случилось со мной некое происшествие, которое я даже теперь, по прошествии времени, вспоминаю со страхом и непониманием. Конечно, многое можно было бы объяснить усталостью, жарой и временным помрачением рассудка, но я все же не подозревал за собой таких первобытных глубин.

Итак, мы бродили по базару, объясняясь с местными в основном жестами, поскольку русский язык почти никто не знал. Остановились около одного пожилого крестьянина, прицениваясь к его товару (фрукты или вино?). Стоявший рядом с продавцом молодой парень, возможно родственник, явно человек поддатый или обкуренный, стал на ломаном русском языке к нам вязаться и лепить какую-то чушь насчет слабости русских мужчин и доступности русских женщин. Мы пытались свести дело к шутке, но, слово за слово, разговор обострился, и вдруг парень достал ножик и стал водить им перед моим носом. В тот момент страха я не ощутил, но сознание мое явно раздвоилось: одно «Я» приторможенно взирало на происходящее как бы со стороны, в то время как другое «Я» сбросило на землю тяжелый рюкзак, достало из него охотничий нож и предложило оппоненту оценить, насколько упомянутый нож больше и опаснее его ножика. В наступившую паузу вмешались находящиеся поблизости грузины, урезонивая дебошира и одновременно настоятельно советуя нам уйти, что мы, слава богу, незамедлительно и проделали. Не знаю, честное слово, да и не хочу знать, что бы я сделал, если бы пришлось применить мое оружие. Вскоре мы на попутной машине продолжили путь и к ночи прибыли в Телави.