Жилец - [27]

- Вы видели мадам Диоз? - требовательным тоном спросила женщина.

- Нет, а что? - в свою очередь спросил он, понятия не имея, кто такая мадам Диоз.

- Неважно. Я скажу ей, что вы вернулись. Она хотела поговорить с вами.

- О чем?

- Увидите, увидите.

Женщина захлопнула оконную раму, весьма решительным образом прервав их разговор, и энергично дернула головой вверх-вниз, что скорее напоминало жест выпроваживания, нежели прощания. После этого она снова отвернулась к кухонной плите, на которой готовилась какая-то еда, и больше не обращала на него ни малейшего внимания.

Трелковский поднялся к себе в квартиру, недоумевая, что все это может значить. Уронив плащ на кровать, он пододвинул к окну стул и присел. Так прошло примерно с полчаса. Он ничего не делал и ни о чем особо не думал, а просто перебирал в мозгу несущественные эпизоды минувшего дня, которые еще сохранились в памяти. Обрывки разговора, малозначительные действия, детали лиц людей в метро и на улицах.

Затем он встал и принялся ходить из одной комнаты в другую, пока ему в голову не пришла мысль остановиться перед зеркалом, которое он незадолго перед тем повесил на стену над раковиной умывальника. Некоторое время он с бесстрастным видом рассматривал собственное отражение, поворачивая голову сначала налево, потом направо, и наконец вверх, так что стали видны зияющие отверстия ноздрей.

После этого он провел ладонью по всей поверхности лица - кончики пальцев выявили присутствие маленького жесткого волоска на самом кончике носа. Он чуть ли не вплотную придвинулся лицом к зеркалу и стал пристально всматриваться в него.

Подойдя к кровати, он вынул из кармана плаща спичечный коробок и тщательно выбрал из него две спички, у которых, как ему показалось, были самые острые и чистые концы. После этого он опять подошел к зеркалу и принялся выдергивать волос, действуя спичками на манер самодельного пинцета. Но спички то смещались друг относительно друга, то не могли как следует ухватить волос, и он в самое последнее мгновение проскальзывал между ними. Однако Трелковский сохранял терпение и в конце концов добился своего. Волос оказался длиннее, чем он предполагал.

Покончив с этим занятием, он принялся лениво выдавливать на лбу черные пятнышки, однако они его волновали значительно меньше. Наконец, он вытянулся на кровати и закрыл глаза, но так и не уснул.

Вместо этого Трелковский решил рассказать самому себе историю.

"Я еду верхом, возглавляя десятитысячное войско разъяренных запорожских казаков. Уже трое суток безумный топот лошадиных копыт раздается по безбрежной степи. Навстречу нам скачут десять тысяч вражеских всадников, с быстротой молнии надвигаясь на нас со стороны линии горизонта. Мы ни на дюйм не сворачиваем с нашего курса; грохот столкновения двух орд можно было слышать на целые мили. Я единственный, кому удалось удержаться в седле.

Выхватив свой ятаган, я принялся пробивать себе дорогу сквозь толпы мечущихся подо мной человеческих тел. Я даже не смотрю, куда приходятся мои удары, - просто машу и рублю справа налево и слева направо.

Скоро вся равнина оказывается усеянной окровавленными телами. Я вонзаю шпоры в бока коня, и тот оглушительно ржет от пронзительной боли. Ветер, подобно тугому шлему, обжимает мне голову. У себя за спиной я слышу крики моих десяти тысяч казаков... Но нет, за собой я слышу... Нет, я иду по городской улице - ночью - и вижу женщину, которая пытается убежать от пьяного матроса. Он хватает ее за платье, разрывает его - женщина остается полуголой. Я бросаюсь на злодея и сбиваю его с ног одной лишь силой моего натиска. Он не может подняться. Женщина подходит ко мне... Нет, женщина убегает в темноту...

Нет. Метро в шесть часов вечера. Переполненное настолько, что просто шагу ступить некуда. На каждой станции в вагоны пытаются зайти все новые и новые люди. Они толкают и отпихивают уже находящихся внутри пассажиров, упираясь руками в двери и протискиваясь вперед. Но вот приближаюсь я и с неимоверной силой запихиваю в вагон свое тело. Целые толпы людей вываливаются через стены наружу и падают на рельсы - подъезжающий встречный поезд превращает их в сплошное кровавое месиво. Станцию он проезжает, наполовину погруженный в море человеческой крови..."

Кто-то постучал в дверь? Да, кто-то определенно стучит.

Наверное, это та самая загадочная мадам Диоз.

Стоявшая на лестничной площадке напротив его двери старуха представляла собой весьма мерзкое зрелище. Окаймленные темными кругами глаза налиты кровью, рот превратился в натянутую, безгубую линию, а кончик носа едва не касается выдающегося вперед подбородка.

- Мне надо поговорить с вами, - объявила она ясным и пронзительным голосом.

- Входите, мадам, - вежливо проговорил Трелковский.

Уверенным шагом она прошла к дверям второй комнаты, быстро скользнула взглядом по ее внутреннему убранству, явно желая убедиться, что в квартире больше никого нет.

Не глядя на Трелковского, она протянула ему листок линованной бумаги. Тот глянул на него и увидел, что под ним уже стоят несколько подписей. На противоположной стороне красовался аккуратно написанный фиолетовыми чернилами небольшой текст, из которого следовало, что нижеподписавшиеся жильцы выражают официальный протест по поводу поведения некоей мадам Гадерян, которая после десяти часов вечера продолжает шуметь.