Жила Лиса в избушке - [8]
Девчонка зарыдала в голос. Мать, схватив ее за руку, с прощальным отчаянием взглянула на родителей, и они врезались в живую стену.
У продавщицы шапка ондатровая, а в горле халата кофта мохеровая, лимонная. Неожиданно она начинает работать быстрее: замелькали серые нарукавники, щелкают счеты, над их костяшками Лисе уже видны мокрые распухшие пальцы с широким золотым кольцом, звякает мелочь в блюдце. Родители проснулись, ожили. Папа подготовился: достал деньги, зажал их в кулаке. Мама все время поглядывает на него, строит жалобные рожицы, на девочку похожа. Лиса понимает: нервничает. Папа прикрывает глаза в знак поддержки: скоро-скоро, милая. Так он всегда.
Впереди три человека. Продавщица вдруг как заорет:
— Мясо всё на прилавке. Один лоток. Больше мяса не будет!
Что тут началось.
— Старшего продавца-а-а-а! — Лиса пружинила ладошками, зажимала и разжимала уши. — Заведующегооо!
Откуда-то скакнула тетка в цигейковой шубе вперед всех, визжала морковным ртом, что это безобразие, где народный контроль, где всё мясо, руки она раскинула над последним лотком, как птица, охраняла его от всех. Кто-то расстроенно сказал сзади: “Сволочи. Себе всё забрали. Ворюги”. Лиса ощутила, что вся толпа заметно подалась вперед, такое движение — одно на всех.
— Валера, — зычно и спокойно крикнула продавщица. — Милицию вызывай.
В дверях за ее спиной Валера в синем халате усмехался золотыми зубами, сложив руки на груди.
Мама совсем разволновалась, побледнела. Оля держала ее под руку, вытянув шею, пересчитывала людей, мясо. Глаза ее горели. Папа прижимал Лису спиной к коленям, иногда немного продвигаясь вперед. Делал такой маленький шажок.
— Нам не хватит, — мама одними губами.
Папа молчал, не отрывая глаз от прилавка.
Там на перекошенном алюминиевом лотке оставалось несколько малиновых кусков. Лиса тоже завороженно наблюдала, как продавщица подкладывала на полочку весов лист коричневой бумаги, сверху еще один, чтобы в серединке перекрылись: так потолще — потом ведь мясо в них заворачивать. Сверху к большому хорошему мясу всегда кидали заветренный грязный кусочек жира или жил, кость иногда. Никто не спорил — много хорошего нельзя, чтобы всем по справедливости.
— Всё, мяса три килограмма, — продавщица вытирает руки о грязный фартук поверх халата.
Старичок впереди пытается засунуть мясо, кое-как обернутое бумагой, в авоську, но та крутится, не желая открыться, пальцы его дрожат. Мама с Олей первые по очереди. Мама теснит старичка, сердится:
— Вы отойдете уже?
Сзади гудят, напирают, плачет ребенок. Откуда-то снизу вынырнула вдруг взмыленная женщина с девчонкой, платок съехал у нее с головы, глаза безумные. Ах, они и забыли о них совсем.
— Господи, — причитает женщина, не глядя на маму. — Господи, успели.
Теперь не видать им даже этих трех килограммов разнесчастных. Лиса с ненавистью смотрит на пуховую шапку под меховой.
— Неееет, — мама, вцепившись двумя руками в прилавок, вдруг сильно пихает женщину задом, выталкивая в сторону. — Не пущу, сказала.
— Чья очередь? — орет продавщица.
— Они не стояли, — молит ее мама, не обращая внимания на вой за спиной, на папины много рук, отдирающих ее от прилавка.
Она изо всех сил держится за него и кричит, кричит.
Возвращаться было холодно. Папа отправил их вперед, и Лиса с Олей, взявшись за руки, почти бежали, чтобы согреться. Белый шар луны больше утреннего, круглее. Никого вокруг — громко скрипит снег. Сначала Лиса еще оглядывалась на родителей: мама шла совсем больными шажками, папа вел ее, обнимая за плечи, — но за поворотом они пропали, и Лиса сказала:
— Так маму жалко.
— Дыши в шарф, — не сразу откликнулась сестра.
Сама Оля прикрывала рот варежкой.
— Оля, я тебе нравлюсь? — Лиса картинно поводит огромными снежными ресницами, край шарфа тоже в инее и пуховый платок у щек.
Завидев у колонки черную гладь скользанки, Лиса разогналась как следует и с удовольствием проехалась почти до конца ледяной полоски. Да что там мясо, главное, чтобы мама не расстраивалась, вот придут сейчас домой, будут ужинать, разговаривать, и все забудется, черт с ним, с мясом.
— Мамочка, я есть хочу, — выбежала Лиса навстречу родителям.
Ей хотелось отвлечь их — ведь так всегда радуются, когда она хорошо ест. Но мама сморщилась в меховой воротник, снова закрутилась к папе на плечо, зашлась там в рыданиях:
— Ничего нет. Я же ничего... Господи, почему... не война же.
Папа гладил ее, смотрел на задранное вверх лицо Лисы, по которому волнами все эти рыдания. Оля застыла в дверях кухни, тихо облокотившись о косяк.
— Так, ждите меня, — вдруг завопил папа, сдергивая с гвоздя ключи от сарая. — Никуда не девайтесь и не плачьте, хорошо?
Он осторожно отстранил маму и выбежал на лестницу. В раскрытую дверь уже снизу донеслось его:
— Ждите чуда-а-а-а!
Чудо было восхитительным. Папа притащил из сарая сотню пельменей и, не слушая маму, что праздник только завтра, варил их, напевая. Потом, покружившись в фартуке с большой дымящейся тарелкой, сделал шаг с подскоком к столу, где смеялись Лиса с Олей:
УДК 821.161.1-31 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 П61 Художник — Ирина Сальникова Автор фотографии на переплете — Эдуард Гордеев Посвятовская, Елена Николаевна. Важенка. Портрет самозванки : [роман] / Елена Посвятовская. — Москва : Издательство ACT : Редакция Елены Шубиной, 2021. — 412, [4] с. — (Женский почерк). ISBN 978-5-17-133778-0 Кому-то счастье само идет в руки, но не ей, провинциалке Ире Важиной, Важенке. Ее никто не ждет за уютными ленинградскими окнами.
Предлагаемые повести — яркий дебют начинающего писателя (род. 1945 г.) — восторженно встречены польскими читателями и высоко оценены критикой. Станкевич — сын польского повстанца, царский офицер — бесславно и бесцельно погибает в гражданскую войну, не веря в дело, которому служил. Рогойский («Возвращение») приезжает в Польшу в 1919 году, опустошенный и равнодушный ко всему, что происходит в его стране. Исполненные высокого нравственного смысла, повести читаются с большим интересом.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
Вы можете представить себе женщину, которая празднует день рождения любимой кошки? Скорее всего ей около сорока лет, в жизни она неплохо устроена, даже успешна. Как правило, разведена — следовательно, абсолютно свободна в своих поступках и решениях. Подруги ей в чем-то завидуют, но при случае могут и посочувствовать, и позлословить — ведь безусловные преимущества свободы в любой момент грозят перейти в свою противоположность… Где проходит эта «граница» и в чем состоит тайна гармонии жизни — вот проблемы, которые Татьяна Набатникова поднимает в своих рассказах с деликатностью психолога и дотошностью инженера, исследующего тонкий механизм.
Елена Долгопят – прозаик, сценарист. Автор книг «Тонкие стекла», «Гардеробщик», «Родина», «Русское». В 2017 году сборник рассказов «Родина» вошел в шорт-лист премии «Национальный бестселлер». Человек смотрит на себя в зеркало и видит в нем постороннего. В чем причина? Инерция жизни, когда человек перестает чувствовать себя живым, перестает видеть и слышать, а каждый новый день повторяет предыдущий? Страх жизни и смерти? Страх быть? Или зависть к чужой жизни и к чужой судьбе? Рассказы Елены Долгопят в новом сборнике «Чужая жизнь» развлекают и пробуждают читателя от инерции.
В 1987 году вышла первая книга Нины Садур — сборник пьес «Чудная баба», и сразу началась ее известность как драматурга, к которой вскоре присоединилась и популярность прозаика. Ее прозу сравнивают с осколками странного зеркала, отражающего жизнь не прямо, а с превращениями, так, что в любой маленькой истории видится и угадывается очень многое. Это проза пограничных состояний и странных героинь, появляющихся, как кажется поначалу, ниоткуда — то ли из сна, то ли из бреда. На самом деле бредова, по сути, сама наша жизнь, а героини с этим бредом сражаются — в одиночку, без малейшей надежды на понимание: подлинностью чувств, умением увидеть даже в самой безнадежной реальности «чудесные знаки спасенья».
Несколько лет потратила Эрин О`Ши на поиски родного брата, которого никогда не видела. Стоя на пороге его дома, она не подозревает, как круто изменится ее жизнь. Станут явными далеко не безобидные семейные секреты. Лишь обретение бесценного дара счастья взаимной любви поможет Эрин преодолеть тяжелые испытания.