Жила, была - [41]
— Это уже без надобности, — с уверенным спокойствием сказал дядя Леша. — И до заката не дотяну, кончились мои секреты. Впусти солнце.
И Таня, повиснув, оборвала черный щит, но солнце не ударило золотым прожектором. Загрязненные, в копоти снаружи и изнутри, стекла пропускали света меньше, чем промасленный пергамент.
День нарастал каждые сутки, уже и белые ночи на подходе, до вечерней зари еще несколько часов, а все равно страшно подниматься на второй этаж.
— Иди, доча, иди. И она пошла.
— А-а, — тихо протянул дядя Леша, словно начал приветствие, но глаза его смотрели сквозь Таню, невидяще. — А-а-а, — повторил более протяжно и закрыл глаза.
Таня все поняла, постояла молча, затем вытащила из кармана серебряную луковицу, последний дар покойного дяди Васи, отщелкнула крышку и взглянула на стрелки.
Бидончик с обеденной порцией, хлеб и сахарную пайку Таня унесла обратно. Еда дяде Леше стала ненужной.
Страница на букву «Л» уже была занята Лёкой. Таня написала на развороте, слева:
Дядя Леша 10 мая в 4 ч дня 1942 г
Слово «умер» она опустила, без него все ясно.
У врачей нехорошая привычка секретничать. Выслушает тебя доктор, обследует, скажет привычные ободряющие слова, а потом долго-долго шепчется с мамой в другой комнате. Даже в поликлинике шепчутся. Выставят больного ребенка в коридор, а сами разговаривают о чем-то, разговаривают. После таких тайных общений с докторами мама делалась еще добрее и ласковей, но не умела скрывать тревогу и озабоченность.
Участкового врача Анну Семеновну Таня знала всегда. Сколько помнила себя. И Анна Семеновна знала ее, хотя лечила только взрослых. Она и сегодня пришла по вызову не к Тане, а к маме. Точнее, не по вызову, а в очередной раз. Анна Семеновна, уходя, предупреждала: «Я проведаю вас в ближайшие дни». Когда именно, она не могла сказать: работы каждодневно уйма, а сил — как у обыкновенной блокадницы.
Анна Семеновна без околичностей, не ища предлога, удалила Таню:
— Нам необходимо поговорить.
А после беседы с мамой посекретничала и с дочкой. Такое случилось впервые в Таниной жизни.
Карие, трагические глаза Анны Семеновны были похожи на глаза Женечки. Они, наверное, и ровесницами были. Таня, до войны еще, встречала Анну Семеновну с мужем, высоким красавцем, и дочерью, ученицей первого или второго класса, не старше.
Глаза Анны Семеновны выражали предельную усталость и застывшую скорбь. Возможно, пришло извещение о гибели мужа на фронте или с дочерью что-то случилось. Возможно, и что все у нее в семье было нормально, даже счастливо: муж храбро сражается, жив-здоров, дочь ходит в школу. И без личного горя, без тягот и голода было отчего преждевременно стариться и страдать доктору Анне Семеновне. Такого насмотрелась за блокаду — как только сердце выдерживало. Больше всего мучало и угнетало бессилие по-настоящему помочь своим пациентам. Абсолютное большинство людей срочно нуждались не в лекарствах. В еде! Не лечить — кормить их надо. Да и лечить нечем, без толку выписывать рецепты на витамины, которых давно нет в городе.
— Таня, — сразу перешла к делу Анна Семеновна, — мне некому сказать это, кроме тебя. Ты последняя из Савичевых.
Таня вскинула строгие серые глаза:
— А мама?
Доктор промолчала, затем, после длительной паузы, заговорила опять:
— Луку бы, живых витаминов. Впрочем, поздно, все уже поздно, Таня.
— Я достану, достану, Анна Семеновна.
— Постарайся. Тебе это очень полезно. — Она встретилась с Таниным взглядом и добавила: — И маме, разумеется.
— Я достану, — заверила Таня. — Только ничего маме не говорите. Она не разрешает ходить одной на Андреевский рынок. Я — по секрету.
Выбор
Папиросы ценились выше золота и хрусталя, но в доме — ни хрусталя, ни золота, ни табака. С чем же идти на рынок?
Надо взять такое, чего мама не скоро хватится. И чтоб не очень тяжелое. И не громоздкое…
Труднее же всего было преодолеть внутреннее ограничение. Таня никогда не совершала ничего подобного, вообще не делала ничего серьезного без ведома старших. Сейчас не к кому обратиться за советом, не у кого просить разрешения. Мама… Остальных уже нет. Бабушки, Жени, Леки, дяди Васи, дяди Леши. Нет ни Миши, ни Нины.
Что же понести на Андреевский рынок?
За серебряные карманные часы дадут штук… несколько луковичек. Но часы — память о дяде Васе. И не годится менять дареное. Подаренное тебе. А если — тобою?
Тут ее и озарило. Турчанку-персиянку! Бабушка очень восхищалась: «Дорогая, видать. Прямо-таки эрмитажная, слоновой кости». А она из пластмассы, легкая, в кармане поместится. Не рыцарь полуметровый, полупудовый. И две их, турчанки-персиянки, совсем одинаковые. Одну смело можно пожертвовать, отдать в обмен.
Она определила свой выбор — статуэтка. Теперь маму предупредить, чтоб не волновалась напрасно.
Мама крепко спала или не поняла, что ей сказали, пробормотала что-то невнятно. Пока спит, можно сбегать на рынок, тут ведь близко…
— Я скоро вернусь, — тихо попрощалась Таня, — быстро. Так я пошла, мама.
И сама себе пожелала мысленно: «Ну, с богом».
До войны Андреевский рынок похож был на громадный аквариум. Пятьдесят лет простоял на Большом проспекте ажурный павильон из стекла и металла. Железные решетчатые рамы составляли двускатную крышу, служили стенами и фронтонами. От бомбежек и обстрелов стекла потрескались, разбились, осыпались, как черепица, как отжившие листья, еще осенью.
Рассказы о Великой Отечественной войне, о героизме советских людей. Автор книги, военный инженер и писатель, сам прошёл по трудным дорогам войны.Часть рассказов впервые выходила в этой же серии в 1966 году.
Писатель Илья Миксон с юных лет связан с армией. Прошел войну на Западе и Востоке артиллеристом и еще два десятилетия не снимал шинели, был инженером-ракетчиком. Эта книга об однополчанах, павших и живых. Герои повестей и рассказов — солдаты и офицеры, фронтовики и наследники их боевой славы. Защита Отечества — святое дело.
Сборник рассказов советских писателей о собаках – верных друзьях человека. Авторы этой книги: М. Пришвин, К. Паустовский, В. Белов, Е. Верейская, Б. Емельянов, В. Дудинцев, И. Эренбург и др.
Повесть о жизни детей и взрослых в новом промышленном городе под Ленинградом, о поисках секретной карты и военного склада с боеприпасами.
Герой повести "Обыкновенный мамонт", сын офицера Серёжка Мамонтов, родился на Дальнем Востоке. Сложна воинская служба отца, и Серёжка вместе с родителями без конца путешествует по всей стране. Ленинград и Севастополь, Заполярье и жаркий юг — вот лишь некоторые этапы этих путешествий. И всюду с Серёжкой происходят приключения — обыкновенные и не совсем обыкновенные, таинственные и удивительные. Жизнь закаляет Серёжку, учит его принципиальности и смелости, выдержке и спокойствию. За делами и поступками юного героя повести автор показывает не менее важное — героическое прошлое нашего народа, рассказывает о жизни защитников Родины, о солдатах и офицерах Вооружённых Сил.
Повесть "Семь футов под килем" рассказывает о сложной и романтической жизни наших моряков, о тяжелом и опасном труде матросов. Сын погибшего моряка, Лёшка Смирнов, проходит все сложнейшие этапы непростой моряцкой службы, прежде чем стать настоящим матросом. На этом пути его встречают и радости, и огорчения, и победы, и поражения, и даже настоящий, пусть пока единственный подвиг, из которого он выходит более сильным и бесстрашным человеком.Многие страницы повести посвящены дальним заморским странам и родным советским портам.
Наконец Элли счастлива! Она познакомилась с симпатичным парнем! Рассел умный, обаятельный, с хорошим чувством юмора, а еще он тоже любит рисовать и хочет стать художником. Казалось бы, самое время упиваться восторгом и предаваться мечтам. Но как только у Элли наладились дела, все вокруг будто ополчились против нее. Магда и Надин считают, что подружка слишком увлеклась новым знакомым, папа требует, чтобы дочь в 9 вечера была дома, а потом и вовсе запрещает ей гулять с Расселом. И далее Анна, мачеха, которая всегда защищала Элли, теперь явно не на ее стороне.
Перед вами – уникальный сборник «7 лучших историй для мальчиков», в который вошли лучшие произведения для подростков от классиков мировой литературы: «Дети капитана Гранта» Жюля Верна, «Последний из могикан» Фенимора Купера, «Приключения Гулливера» Джонатана Свифта, «Айвенго» Вальтера Скотта, «Книга джунглей» Редьярда Киплинга, «Похождения Тома Сойера» Марка Твена и «Остров сокровищ» Стивенсона.Уже многие поколения детей с упоением зачитываются этими произведениями, погружаясь в волшебный и волнующий сказочный мир, в котором нет ничего невозможного.
Среди рассказов Сабо несколько особняком стоит автобиографическая зарисовка «Мое первое сражение», в юмористических тонах изображающая первый литературный опыт автора. Однако за насмешливыми выпадами в адрес десятилетнего сочинителя отчетливо проглядывает творческое кредо зрелого писателя, выстрадавшего свои принципы долгими годами литературного труда.
Перед вами давно обещанная – вторая – книга из трёхтомника под названием «Сто и одна сказка». Евгений Клюев ещё никогда не собирал в одном издании столько сказок сразу. Тем из вас, кто уже странствовал от мыльного пузыря до фантика в компании этого любимого детьми и взрослыми автора, предстоит совершить новое путешествие: от клубка до праздничного марша. В этот раз на пути вас ждут соловей без слуха, майский жук, который изобрёл улыбку, каменный лев, дракон с китайского халата, маленький голубчик и несколько десятков других столь же странных, но неизменно милых существ, причём с некоторыми из них вам предстоит встретиться впервые.Счастливого путешествия – и пусть оно будет долгим, несмотря на то, что не за горами уже и третье путешествие: от шнурков до сердечка!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Введите сюда краткую аннотацию.