Жила-была коммунистическая партия - [21]

Этим воспользовались первые советские правозащитники – диссиденты конца 60-х и начала 70-х.

Историческая заслуга этих людей состояла в том, что они увидели слабое место режима и потребовали самого простого – соблюдения в Стране Советов советской же Конституции. Но судили их, разумеется, не по Конституции, а по Уголовному кодексу.

Коммунистический неофеодализм (как иногда называют советский строй некоторые политологи) пал по той же причине собственной негибкости, что и феодализм средневековый. С началом горбачевской перестройки встал вопрос об отмене шестой статьи брежневской Конституции. И она была отменена. Но гибкости режиму это уже не прибавило.

Другое дело, что и демократы оказались не готовы к принятию новой Конституции даже в конце 1991 года, после крушения коммунизма как государственной идеологии и после неизбежного вслед за тем распада СССР.

Поразительно, но факт: Борис Ельцин, сам возглавивший конституционную комиссию Съезда народных депутатов РСФСР, после своего избрания Президентом России уже не мог контролировать работу над новой российской Конституцией. Став главой государства, Ельцин вынужден был начать разработку собственного конституционного проекта. А некоторые из его вчерашних соратников очень быстро переметнулись в лагерь непримиримой оппозиции.

Впрочем, ничего удивительного тут нет. С падением коммунистической идеологии Съезд народных депутатов и его Верховный Совет оказались самой реакционной советской государственной инстанцией. Это еще одно подтверждение уже доказанного историей факта, что Советы как государственный институт – сами плоть от плоти коммунистической системы. Должен признаться, что в погоне за цивилизованной политической фразеологией все мы нередко называли парламентом и Верховный Совет СССР, и Верховный Совет РСФСР. История показала, как мы ошибались в своих оценках. Тактически было оправданным, что в 1989 году демократы, борясь с монополизмом компартии, выдвинули ленинский лозунг "Вся власть Советам!". Стратегически же это было не только ошибкой, но и политической глупостью. Ибо всего через три года система Советов стала базой для реставрации коммунистической идеологии и тоталитаризма. За прекраснодушие 1989 года страна заплатила "расстрелом парламента" в 1993-м, заплатила десятками убитых и раненых на московских улицах и площадях во время советско-фашистского мятежа.

Случилось так, что я начал свою политическую карьеру в роли народного депутата СССР, затем был избран депутатом Ленинградского Совета и стал его председателем.

Уже летом 1991 года, за два месяца до путча, я ушел из советской системы, став первым всенародно избранным мэром Ленинграда. Сегодня мне трудно сказать, почему я, юрист, оставил близкую мне законодательную область государственной деятельности и ушел в систему исполнительной власти. Могу лишь предположить, что вел меня не трезвый расчет, а именно политический инстинкт. Будучи председателем Ленсовета, я не мог не видеть, сколь не эффективны Советы как институт законодательной и представительной власти. Более того, кроме неэффективности и безответственности у советской власти есть еще одно не лучшее качество: закоренелая реакционность, претензия на монополизм и всевластие. Так неожиданно для себя – по логике политической борьбы – я оказался в роли борца за ликвидацию советской системы власти, потому что Советы, с коммунистами или без них (вспомним лозунг кронштадтских моряков в 1921 году: "За Советы, но без коммунистов!"), никакого отношения к демократии и правовому государству не имеют.

***

Итак, к августу 1991 года Россия подошла с брежневской Конституцией 1977 года – Конституцией Российской Советской Федеративной Социалистической Республики,- ставящей целью построение коммунизма и развитие социалистической демократии. В ней содержались положения об авангардной роли коммунистической партии, о том, что народ осуществляет власть исключительно через Советы народных депутатов, которые являются политической основой общества, и множество других аналогичных положений.

Вопрос о необходимости подготовки и принятия новой Конституции давно назрел. Еще в 1989 году Съездом народных депутатов СССР была образована Комиссия по подготовке новой Конституции во главе с М. Горбачевым. Но она так и не завершила свою работу до момента распада СССР. На Первом съезде народных депутатов России в 1990 году также была сформирована конституционная комиссия во главе с Б. Ельциным и поставлена цель – подготовить проект новой Конституции. Но лишь после провала августовского путча стало ясно, что именно конституционный вопрос будет центральным вопросом политической жизни и политической борьбы в России на ближайшее время.

После краха Советского Союза эта задача стала особенно актуальной. Но вместо ускорения работы над текстом новой Конституции Верховный Совет во главе с Р. Хасбулатовым взял курс не на принятие новой, а на "совершенствование" действующей Конституции путем внесения в нее бесчисленных поправок и дополнений. С этого момента вся политическая борьба непримиримой оппозиции против курса демократических реформ сосредоточивается вокруг вопроса о Конституции. Во что бы то ни стало сохранить действующую Конституцию и провозглашенную в ней власть Советов как политическую основу контрреформации – таковы главный лозунг и смысл борьбы непримиримой оппозиции.