«Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева - [31]

«— Уже бывший прокурор Луценко — человек без юридического образования, который прокомментировал решение Конституционного суда об отмене безальтернативности меры пресечения по статьям, связанным с преступлениями против основ национальной безопасности (которые мне инкриминируют), матерными выражениями. Когда после этого решения КС Подольский суд мог меня отпустить, отпустить по закону, как отпускали многих других людей с такими же статьями, этот человек призвал «улицу» в судебное заседание, чтобы этого не допустить. Я не знаю, чем лично я ему так насолил. Думаю, он осознает свою персональную ответственность и своё участие в том, что со мной произошло. Он понимает, что суд состоится и примет не то решение, которое Луценко хочет, а значит, рано или поздно, возникнет вопрос об ответственности тех людей, которые организовывали это дело. В страхе он совершает судорожные движения…

— …Все, что исходит от этого человека, от Луценко, для меня ненадежная и вызывающая активное неприятие информация. Я не понимаю, как генпрокурор (уже бывший прокурор) может требовать от суда — вы такое решение принимайте, а такое нет. А если не сделаете, как мы считаем нужным, то лучше на улицу не выходите. Речь ведь идет о законности, а законно или незаконно — это только суд решает. Суд, а не адвокат или прокурор, пусть он даже генеральный. И в тот момент, когда это произошло, — мне стало безразлично, что он говорит и делает».

Речь шла о заседании суда 19 августа 2019 года, когда по призыву Луценко суд блокировали радикальные националисты и требовали, чтобы меня оставили в тюрьме. Ни в одной цивилизованной стране такой ситуации в принципе невозможно представить. Это очень ярко характеризует как правовой уровень, существующий в государстве Украина, так и уровень самого Юрия Витальевича Луценко, уровень профессиональный, интеллектуальный и моральный. После этих слов так и подмывает добавить несколько однозначных определений, но я точно воздержусь…

За год с лишним в тюрьме я увидел разных людей из украинской правоохранительной системы. Карьеристы, убежденные в своей правоте идеалисты (таких ничтожно мало), циники, просто работяги и служаки. Но самая отвратительная категория — политики, взобравшиеся во власть по майданной лестнице и с ужасом задумывающиеся о том, что рано или поздно придется скатиться вниз.

Глава 8

Устойчивый стереотип — в тюрьме особо ценятся хорошие рассказчики, умелые игроки в карты, нарды, чуть ли не фокусники. Все те, кто может развлечь товарищей и убить время — самого страшного врага для заключённого. В чём-то это верно. Но в таком представлении не вся правда. Тюрьма — не только место, где надо прожить и остаться собой. Как по мне, в тюрьме приходит и тот опыт, который вряд ли получишь в другом месте.

В своих «Мыслях в клетку» я записал: «Понятно, почему прогрессировали и побеждали большевики — они прошли через тюрьмы, где сформировали костяк своей «боевой гвардии» и отточили смыслы. Закрытое пространство — благодатная почва для споров и рождения новых смыслов. Тюрьма и ссылка — прекрасная среда для продвижения своих идей, там встречаются рисковые люди, которых можно зарядить новыми смыслами».

Итак, чем занимаются люди в тюрьме. Об этом я уже немного рассказал выше и буду рассказывать в следующих частях книги.

Телевизор и телефон — для многих в тюрьме они стали постоянным времяпрепровождением. С телевизором все понятно, а телефон — вещь в тюрьме запрещенная, но доступная. Были бы деньги и связи. Я телефон не заводил сознательно — при том внимании ко мне СБУ и руководства тюрьмы понимал, что у любого телефона в моих руках всегда будут лишние уши. А соседи разговаривали с друзьями и близкими почти каждый день. Конечно, телефоны в камерах умеют хорошо прятать — искусство «нычки» развито так, что шпионы могли бы поучиться у сидельцев. Запрещённые предметы — ножи, заточки, те же телефоны, зарядные устройства и симкарты — прятали везде: в соли, сахаре, хлебе, книгах, даже табуретах.

Многих моих знакомых на воле интересовал вопрос — возможно ли в тюрьме позволять себе «излишества нехорошие», например, алкоголь. Да, возможно. Разумеется, на основе «коррупционной составляющей».

Самый простой пример — практически во всех украинских тюрьмах есть свои пекарни. Хлеб свой, а не привозной. Его выпекают каждый день, с утра. По качеству этого хлеба можно сразу же определить, воруют дрожжи или нет. Если хлеб плохой — значит, большая часть дрожжей, скорее всего, ушла на закваску для браги. Такой хлеб можно есть только горячим — буханка хлеба, пролежав до вечера, превращается по вкусу в кусок мыла. Так, например, было в киевском СИЗО — вот где я ел самый жуткий по качеству хлеб! Особенно когда остынет. Тюрьма большая, заключённых много, дрожжи, похоже, были в большой цене.

Самый лучший хлеб из всех трёх тюрем, где мне довелось побывать, был в херсонской. Правда, и там, если и бывал хороший хлеб, то, как правило, накануне прибытия всяких комиссий, проверок и тому подобного.

Еще одна специфическая деталь в технологии изготовления спиртного в тюрьме — в брагу добавляли моющие средства типа «Фейри» или «Доместос». Опытные соседи объясняли — это для того, чтобы брага не так бурно бродила и было бы легче скрывать процесс изготовления запретного напитка в камере. Эту историю я принимал на веру, сам процесс производства никогда не видел, да и брагу не пробовал. Мне предлагали пару раз это пойло, но я всегда отказывался — хотел выйти из тюрьмы здоровым. А был народ, который расслаблялся с брагой довольно часто — только плати.