Жил на свете Али - [9]

и она, и он.

Вначале отправились

на карусели.

Выбрали лошадок,

на лошадок сели.

И когда шарманка

громко заиграла,

кавалькада эта

дружно поскакала.

Кружились они все быстрей и быстрей,

капитан становился бледней и бледней.

- Вам плохо, я вижу? - обезьянка спросила.

- Да, что-то не то... Голова закружилась...

Кажется мне, что моя голова хочет открутиться,

держится едва...

Но не утешайте меня, дорогая.

Буду я кружиться непереставая.

Бывало не море,

в шторм и непогоду,

когда тошно так,

что хоть прыгай в воду,

от меня никто не слыхал и стона,

хоть порою становился я совсем зеленым.

А тут на карусели

честь свою ронять

и при всем народе

охать и стонать?

Нет, не быть такому, уверяю вас!

- Осторожно! Лошадь кончится сейчас!

Вы с нее скатились

и под вами мало

уж лошадки гривастой совсем осталось!

- обезьянка крикнула - и тут же толпа

собралась,

чтоб видеть, как сползет с хвоста

мчавшейся лошадки

бравый капитан.

Карусель же крутиться,

крики тут и там

раздаются громкие.

Кажется вот-вот

капитан с лошадки

на пол упадел.

Уши все зажали, чтоб не слышаать стук.

Но что же такое?

Тотумфацки вдруг

прыгнул с карусели, мчавшейся кругом,

миг - и он уж рядом

с лошади хвостом.

А когда весь конь

кончился под Али

и люди от страха уже замирали

- пес спину подставил,

как-будто так надо.

И снова пошла скакать кавалькада.

Пересев на пса,

капитан опять

браво подмигнул

и пошел скакать!

Тотумфацки гордо

поводил ушами

"Видали каков я?

Посмотрите сами."

И рад был уж очень,

что другие псы

жгучей завистью

были все полны.

Капитан сказал:

"Даже в океане

не качался я так на могучей

волне.

Я очень доволен,

доволен вполне."

Но вот карусель

остановилась.

Вся тройка с нее на землю

спустилась.

Люди восхищенно

на троицу глядели,

кричали "ура!"

и громко галдели.

С трудом пройдя

сквозь толпу людей

в молочный бар все пошли скорей,

чтоб выпить у милой барменши Маши

по стакану холодной вкусной простокваши.

Наапились досыта и пошли опять

дружною семейкой по парку гулять.

- Милый Тотумфацки,

песик мой бесценный,

хочешь быть счастливее

всех во всей Вселенной?

Для полного счаастья

нам только осталось

на Чертовой мельнице

прокатиться малость.

- Всю жизнь я мечтал

быть летающим псом,

иметь два крыла,

взмахнуть ими, а потом

высоко высоко

в небо взмыть как птица.

Ужель суждено мечте моей сбыться?!

Уселись в вагончик

и через мгновенье

началось чертовски

быстрое движение.

То вагончик низко,

а то в облаках,

так что дух захватит

и кричат все "Ах!"

Тотумфацки очарован был таким качанием.

СОН. КАФЕ.

Как только сморит

человека сон,

где бы для сна

не улегся он:

на диване, в кровати,

в дороге иль дома,

в гостях у родных,

или просто знакомых,

в гамаке, на сене,

с подушкой, иль без,

на него слетают

сотни снов с небес.

И все, что наяву никогда не случается,

откуда ни возьмись, во сне приключается.

Во сне ананасы

жуешь, как булку,

по лестнице в небо

идешь на прогулку.

Во сне бродишь в джунглях,

шагаешь по морю,

как будто не волны,

а пол под тобою.

Во сне тучки пальцем

касаешься смело,

беседуешь с птицей,

как облако белой.

Во сне ты - рыцарь

в доспехах отличных,

иль носишь парик

вместо челки обычной.

Во сне по-французски

ты бойко болтаешь,

хотя языка ты нисколько

не знаешь.

И кое-кто даже и днем спать непрочь,

Лишь видеть бы сны, как каждую ночь.

Ну, ладно, пусть так.

Но скажите вы нам

видят ли звери сны по ночам?

Могут корова, коза, или бык

увидеть во сне

французский язык?

Что видит во сне

жеребец молодой,

качающий сонно

своей головой?

Утки, индюшки,

гуси и куры?

Иль соня известный,

медведь чернобурый?

Как хотите думайте,

а я убежден,

что каждый зверь тоже

видит свой сон.

Во всяком случае,

Тотаумфацки точно

видел часто сны.

Он ведь не нарочно

то гавкнет тихонько,

то вдруг заворчит,

то зубы свои

слегка обнажит,

как только глаза

во сне он закроет.

То вдруг тихонько

и жалобно взвоет.

Разныые сны он, как видно, видал

и потому, то скулил, то ворчал.

Чаще же всего, судя по всему,

полчища костей снилися ему.

Кости говяжьи,

или свинячьи,

а иногда даже

кости телячьи.

Роскошные кости,

обросшие мясом,

внутри с костным мозгом

и с хрящиком даже.

Но вот что обидно:

как только к ним Пес

с аппетитом жадным

приближал свой нос,

как кости все сразу

от него бежали

- только глаза их собачьи

видали.

А потом, нарочно,

привстанут чуть-чуть,

дадут Псу-бедняге

наа себя взглянуть,

а как только к ним он

кинется опять,

убегают снова,

так,

что не догнать.

И опять привстанут.

Пес - к ним, что есть силы.

Вот уже настиг их,

вот их запах милый

явно нюхом чует,

но не тут то было

- кости будто сильным

дождиком все смыло.

То вдруг до костей

сделать только шаг,

только в зубы взять

- а они - в овраг.

Как тут не взбеситься

от бессильной злости,

если перед носом

удирают кости?

Неприятный это

и кошмарный сон.

Но порой приятные

видел сны и он.

Больше всего

любил он во сне

королем становиться

в Собачьей стране.

Видеть вдруг, как чинно

едет он в карете,

будто самый важный

он на целом свете.

Министры вокруг

вьются целым роем,

начиная с овчарки,

кончая террьер-тоем.

На Собачьей горе

в честь его дан пир

и собрался на нем

весь собачий мир.