Жил-был вор - [27]

* * *

Поход в горячие пещеры оказался совсем не таким трудным, как сначала представлял Рамрод. Вход располагался в особой беседке перед башней Собрания. После того, как он сорвал тяжелый, но примитивный до изумления замок — народу Сошшасасс еще предстояло дорасти до хитроумных механизмов, отравляющих жизнь каждого лигиста, — перед ним открылся тщательно ухоженный туннель, полого спускавшийся вниз, в скальное основание островка. Из туннеля отчетливо пахнуло теплом.

Рамрод свистнул весело прыгавшего Херринга и двинулся вперед.

Туннель был странный. Не высеченный, а как бы выплавленный в скале. Стены его, гладко отполированные, слабо поблескивали в коптящем свете факела, который, опаски ради, захватил с собой Рамрод. И жара. Буквально с каждым шагом она становилась все сильнее и сильнее.

Херринг, обрадованный встречей, резвился, как щенок. Сначала он дичился Рамрода, немного напуганный его непривычной внешностью, но потом, установив мысленный контакт, узнал хозяина. И сразу начал жаловаться. Пережитая нервотрепка, одиночество и второй переход во времени сделали пса красноречивым. Рамрод подумал даже, что если еще раз придется куда-то перебираться, то Херринг в итоге окажется умнее его самого. Так вот, Херринг сразу начал скулить и плакаться.

Нет, к Герте у него не было никаких претензий, обращались с ним не дурно. Приветили, погладили, подлечили, отмыли, накормили. Рамрод ощутил ядовитый укол ревности. Фокс сходился с незнакомыми людьми крайне трудно, считая своим первейшим долгом облаять каждого, кто навещал хозяина, а повезет — так и цапнуть за ногу. Рамроду это всегда доставляло массу неприятностей. А здесь так сразу…

Главным источником неприятностей для Херринга был зловредный кот Абгемахт. Он почему-то вообразил, что ему, Херрингу нужна его, Абгемахта, хозяйка, люто возревновал («Месть пророка!» — подумал Рамрод) и начал цепляться к Херрингу ни за что, ни про что. Они даже подрались… Два раза… Не считать же мелкие трепки, которые приходилось задавать наглецу… Да, проучили нахального котишку… Но Рамрод заметил, что правое ухо Херринга оттопыривается как-то подозрительно, и на морде виднелись свежие царапины, заставившие Рамрода сильно усомниться в искренности друга.

Но на этом обиды не кончились. Всему миру известно, что лучшие крысоловы — это фокстерьеры, и только они. У Абгемахта на сей счет имелось свое, совершенно не правильное мнение. В нестерпимой наглости он дошел до того, что пока им пришлось сидеть в подвале дворца падишаха, он демонстративно, из-под самого носа у Херринга уволок здоровенную крысу и придушил ее. Делать нечего, Херринг был просто вынужден поставить на место вконец распустившегося нахала. При этом пес потряс правой задней лапой, на которую заметно прихрамывал. Видимо и здесь не обошлось так гладко, как он пытался представить.

Рамрод рассмеявшись, потрепал Херринга по ушам, и фокс счастливо заскулив, прижался к его ногам.

За рассказами о бесконечных победах Херринга над противным Абгемахтом они прошли весь туннель и остановились перед входом в большую пещеру. Обломок скалы, обрушенный неведомым великаном в Болото, оказался пустотелым. Под городом находился неслыханных размеров грот, противоположный конец которого скрывался в колеблющейся завесе горячего воздуха. Рамрод пощелкал пальцем по стене. Гладкий гранит, ни капли воды. Не верится даже, что над головой многометровая масса грязи и вонючей жижи.

Потолок пещеры уходил далеко вверх, теряясь в причудливой смеси темноты и дрожащих красных отсветов, испускаемых шевелящимися клубками растений, лежащими посреди пещеры. Более всего заросли живых Кнутов походили на спутанный моток шерсти, которым только что баловался игривый котенок. Уловив, о чем думает Рамрод, Херринг недовольно гавкнул. И здесь, мол, кошки…

Даже подозрительно как-то… Никто не охраняет, никто не стережет…

Рамрод шагнул было к зарослям, но тут же отлетел назад, отброшенный страшной силы психоударом. Как будто пылающим факелом ткнули в обнаженный мозг. Он скорчился на полу и застонал, обхватив голову руками. Херринг, взъерошенный и злой, неистово рычал, скреб когтями каменный пол.

С трудом Рамрод поднялся.

— И что будем делать? — спросил он у верного спутника.

— Идти назад. Здесь ненависть. Огонь. Смерть.

Рамрод покачал головой.

— Нет, мы должны идти вперед. — Он помахал кремневым ножом. — Мы должны срезать несколько стеблей.

Херринг даже попятился.

— Не надо. Они злые, жгут.

— Именно потому, что они злые, мы и должны их принести.

Пес сел и шумно почесался.

— Не знаю. Не хочу туда. Не зови.

— Надо.

— Нет.

— Тогда я пойду один.

Херринг плаксиво взвизгнул.

— Не ходи, убьют.

— Я обязан.

— Тогда пошли вместе.

Рамрод обнял дрожащего пса и чмокнул его в нос, а потом сам устыдился своей сентиментальности. Однако Херринг перестал бояться, по крайней мере внешне.

— Пошли. Я знал, что ты меня не бросишь. Но нам надо обдумать, как это сделать получше. Соваться сгоряча второй раз не стоит. Тебе вообще опасно подходить к ним близко, потому что тебя они прикончат наверняка.

— А ты?

— Меня — нет. Я человек.