Жил-был такс - [7]

— Что-то разболтался ты, Лёва, — сказал кто-то, замотанный в махровое полотенце. — Все вы декоративные, вот и наряжаетесь, кому как к морде.

— А ты-то какой? Тоже декоративный.

— Ну да, — не стал спорить кто-то в полотенце. — Только мне наряды не положены.

— Извините, а вы кто? – не выдержал Макс.

— Кролик я. Хрум Хрумыч. Психологом работаю.

— Будем знакомы. А я такс по имени Макс.

В свертке заворошились, и оттуда свесилось ухо, похожее на Максово, только побольше.

— Рад знакомству. А по профессии ты кто?

— Как – «кто»? Я … не знаю. Такса – и всё.

— Вот смотри, — терпеливо сказал из свёртка Хрум Хрумыч. — Рекс – собака служебная. Ротвейлеры, они все такие. Сторожат, преступников задерживают. Если бы сегодня Грету привели, она бы порассказала. Восемь лет в угрозыске оттрубила. Медалей — на шлейке не помещаются. Сейчас на пенсии. Вот она тоже служебная, немецкие овчарки всё умеют: и сторожить, и по следу идти, и искать всё, что угодно. Вы, собаки, на все лапы мастера. И сторожа, и охотники, и пастухи, и компаньоны. А еще психологи и псюхотерапевты.

— А я, а я? – всполошился Лёва, — Я-то декоративный!

— Декоративный – это тот же компаньон, только красивый. Так что терпи, Лёвка, за красоту свою страдаешь.

— Уж какой есть, — скромно сказал Лёва. – Нас ещё тыщу лет назад за китайскими императорами на подушках носили. Недаром пекинесами называемся. От львов происходим.

В свёртке хихикнули.

— Лёва, не задирай нос. Не только от льва – и от обезьяны тоже.

— И что?! – окрысился Лёва. – Человек, между прочим, тоже от обезьяны произошёл! Википедию читать надо! А нос я не задираю: нет у меня носа. Породные стандарты такие.

— Не сердись, Лёвушка, — миролюбиво сказал Хрум Хрумыч. – Значит, ты ближе к людям, чем остальные собаки. У вас пра-прабабушка общая.

В голосе кролика определенно слышался смешок.

— Хрум Хрумыч, а я кем могу работать? – вмешался в беседу Макс.

— Охотничьей собакой или компаньоном… Ты, кстати, не кроличий? А то мне что-то страшновато.

— Не, стандартный я. А компаньон что делает?

— Живёт рядом с человеком, — просто сказал Хрум Хрумыч. – Им вдвоём лучше жить, чем порознь – веселее и интереснее.

— А психолог что делает?

— Да то же самое. Только человек обычно не такой, как остальные. Мой хозяин, например, не ходит. Может, ещё поправится…

— Совсем-совсем не ходит? – спросил потрясённый Макс.

— Совсем.

— И как же ты с ним работаешь?

— Он меня гладит, мы с ним разговариваем. Общаемся, короче. «Подожди, — говорит, — Хрум Хрумыч, летом на дачу поедем, попробуешь морковку с грядки…»

— Да-а-а, — протянул Лёва, — бывает же такое в жизни.

— Ещё и не то бывает, — суховато ответил Хрум Хрумыч.

Дверь открылась, из неё вышли Рекс с хозяином. Рекс тянул поводок – явно хотел уйти поскорее. У выхода разок шевельнул хвостом-культяпкой, и был таков.

Ветеринар Сан Саныч

Из двери опять высунулся человек в синем и спросил:

— Кто ещё на прививку?

— Мы! – хором грянули Дашка-Сашка.

— Опять Кузнецовы? Проходите.

Макса быстро положили в корзинку, и не успел он испугаться, как очутился за той самой дверью.

— Ну, Кузнецовы, что так рано? Маврика только через месяц прививать.

— А это не Маврик! – гордо сказал Сашка.

— А кто?

— Посмотрите сами, Сан Саныч! – Дашка открыла корзинку.

Макс зажмурился от яркого света.

— Ух ты! Красавчик! Черно-подпалый, гладкошерстный! Сейчас, сейчас всё тебе будет: и осмотр, и взвешивание, и прививка. Ну-ка, ставьте его на стол… А как нас зовут?

— Макс. Вот же в паспорте написано.

— Ну да. Кличка — Макс, фамилия — Кузнецов. Та-а-ак…

Макс опомниться не успел, как ему поставили градусник. Прямо под хвост.

— Не ворчи, скандалист. Собакам всегда так температуру мерят. Рекса видел? И ему так мерили, даром что он рядом с тобой как слон. Только у тебя хвост прутом, а у него культяпкой. Вот и всё, ничего страшного. Нормальная у тебя температура, Максик.

— А какая у собаки температура нормальная, Сан Саныч?

— А у тебя, Профессор?

— Тридцать шесть и шесть!

— А у него — тридцать восемь! Так и запомни.

— Ага. Когда мне будут температуру сбивать, ему в самый раз.

— Именно! Та-а-ак, в лёгких чисто, сердце отличное. Несите на весы.

Дашка сняла Макса со стола и понесла в угол большой светлой комнаты – бережно, как хрустальную вазу.

Весы оказались холодными, и Макс тявкнул от неожиданности.

— Не дрыгайся, весы сбиваешь. Три девятьсот, нормальный щенячий вес в этом возрасте. Ещё полпуда, и будешь совсем взрослый такс. Он же у вас стандартный?

— Стандартный! – хором ответили Дашка-Сашка.

— Оно и видно, вон лапы какие толстые. Уши, глаза… всё чисто. Прививаем. Ставьте парня на стол и постойте рядом, подержите.

— Максик, ты что так дрожишь? – тихо сказала Дашка и погладила чёрное ухо-пельмешек.

— Не понятно? Боится. Ты вот любишь, когда тебе уколы делают?

— А кто это любит? Ты, что ли, Профессор?

Макс и правда боялся. Но помнил, что теперь он Настоящая Собака, и изо всех сил держал себя в лапах. Чтобы не было так страшно, прикусил рукав Дашкиной толстовки.

Запахло какой-то гадостью, в носу защекотало. Макс чихнул, и тут его укололо в холку — словно блоха укусила. Даже пискнуть не успел.