Жил-был стул и другие истории о любви и людях - [8]

Совсем недавно, сжимая её до боли, выкручивая руки, вцепившись в её волосы, парализуя её движения, подчиняя её, властвуя над нею, только не разрывая её зубами… слыша её благодарные стоны… я готов был кричать… Где ты, любимая?! С кем?! Кому принадлежишь?! Шепчешь бесстыдные и нежные слова?!

Ольга рвалась из под меня… просила… умирала… А я умирал от отчаяния. И чем страшнее мне было, чем яснее я видел любимую с другим… тем больше я отдавал Ольге, и она верила мне…

И вот это безумие кончилось. Мне никак. Мне всё равно. Мысли ненадолго отпускают…

Ольга продолжает гладить меня. Берет мою руку. Целует. Это всегда смущает. Я не заслуживаю такой любви.

– Хочу сказать тебе одну вещь.

Я смотрю на неё. Что на этот раз?! Дважды после таких слов она объявила, что хочет расстаться со мной. Один раз – что хочет вернуться на родину, в Грозный. Один раз – что мне нужно уехать отсюда, этот город не для меня. Я не понял – почему? Интересно, что будет на это раз?

Оказывается, выходит замуж. Через две недели. Мы с ней больше не увидимся. Разве что где-нибудь случайно.

– Скажи, ты ничего не сделаешь с собой?

Весь это год Ольга живет в какой то иллюзии, что я люблю её. Просто боюсь признаться. Наверное, я хороший актер. Или просто выучился, как себя надо вести с женщинами?.. И то и другое – грустно…

Я смотрю ей в глаза. В темноте их выражения не понять. Наверное, это действительно наша последняя встреча. Прислушиваюсь к себе… Что-то шевелится, но ощущения потери нет. Она не была моей женщиной.

Ольга ждет.

– Ничего не сделаешь?! Обещай!!!

Она ждет моих слов. Моих последних и самых важных слов. Они подведут черту. Они запомнятся. Их будет вспоминать в минуты отчаяния, пытаясь разобраться, кем она была для меня… Ищу что-то, что смогу произнести искренне. В чем не солгу. Что даст ей тепло. Успокоит на время… Кажется, нахожу.

– Давай иногда знать о себе. Я всегда буду рад тебя слышать. Буду ждать твоих звонков.

Она долго смотрит на меня. Закуривает вновь.

– Захочешь – позвонишь сам. А я не буду. А знаешь, почему?

Я примерно знаю. Догадываюсь. И слышать это мне совсем не хочется. Но сегодня я должен найти в себе силы и выслушать её.

– Я хочу забыть тебя. Я устала. Устала ждать твоих слов. Устала от твоих исчезновений. Появлений. От твоей нежности в постели и холода во всем остальном. От твоего пренебрежения. Вечной иронии. Я хочу забыть тебя. А сам ты не отпускаешь… Тебе не нужна моя любовь. Тогда пусть её получит тот, кто мне ответит… будет заботиться обо мне…

Очень много пафоса. Но главное я услышал. И почувствовал.

Круг замкнулся. Произнесенные тобой слова пролетели через всю Вселенную и настигли тебя сзади. Тебя ударили. Ты хлестнул другого. Круги на воде достигли берега и пошли обратно. Ты добился своего – отомстил. И боль, которую ты посеял, будет теперь передаваться от одного к другому. Ты доволен?!

Выхожу на улицу. Легкий мороз. Люблю такую погоду. Сухой асфальт. Четкий звук шагов… Ольга долго не закрывает дверь. Лифт поднимается очень медленно. Она смотрит на меня, я – в пол.

– Не пропадай, – сказал я, заходя в него. Но как же мне всё безразлично…

Всё в этой жизни одинаково. Мы только думаем, что какие-то особенные…

Любимая поцеловала в щеку. Перешла дорогу, глядя то влево, то вправо. Я любовался её фигурой… Иногда она звонит… Я так этого жду… Всегда…

Ольга… будь счастлива… я позвоню тебе… обязательно…

… моей дорогой дочке посвящаю…

… будь счастлива, Николе… ☺

ЖИЛ-БЫЛ СТУЛ

Жил-был стул. Это был не какой-нибудь современный навороченный аппарат с двадцатью функциями, меняющий положение спинки, жесткость сидения, оборудованный вентиляцией, обшитый страусиной кожей.

Нет, это был обычный старый стул. Не настолько старый, чтобы считаться лонгселлером и молиться на него. Не настолько красивый, чтобы восхищаться изяществом его линий, тонкостью резьбы и мельчайшего рисунка батистовой обивки… Да и сделан он был отнюдь не Михаилом Тонетом, а лет семьдесят назад на мебельной фабрике, которая, должно быть, давным-давно закрылась.

В общем, это был просто старый стул. Старый деревянный стул. Спинка и сиденье его были обтянуты коричневой клеенкой, по периметру которой, видимо для красоты, вбиты латунные гвоздики. Когда-то с обратной стороны сиденья была маленькая металлическая табличка с указанием серии и номера изделия и, кстати, фабрики. Но от времени она куда-то задевалась… Впрочем, что табличка?! Людей, которые сиживали на этом стуле, не всех уже найти! Страны, где он был сделан уже двадцать лет как нет!.. Помимо людей, страны и таблички, время не пожалело и сам стул. Гвоздики облупились, покрылись мутными серыми разводами, клеенка иссохлась, растрескалась, в двух-трех местах лопнула, и из разрывов торчали жесткие от канифоли и каолина джутовые нити. Лак на ножках и спинке тоже потрескался, кое-где отскочил, сочленения расшатались. Все деревянные части покрылись и топорщились большими и маленькими занозами. Вот такой вот был старый стул, и было совершенно непонятно, что он тут делает…

…Тут – это на пятнадцатом этаже монолитно-кирпичного монстра из тех, что недавно взлетели в небо на юго-западе Москвы, там, где разбегаются два широких проспекта… Квартира была исполнена в стиле хай-тек. Изяществом, простотой и наворотами, цветовыми решениями, расположением мебели да и самой мебелью напоминала фотографии из красивых журналов.