Жил-был стул и другие истории о любви и людях - [12]

А Макс и в самом деле многое вспомнил. Например, что точно такой же стул был у его бабушки. Она преподавала математику в школе. Часто брала Макса с собой, и он тихонько сидел на последней парте, окунал перо в чернильницу и рисовал пиратов, мушкетеров и тигров. Перья были плохие, чернила с них часто капали, оставляя кляксы, и их нужно было промокать пресс-папье, которое стояло там же, на парте… Вспомнилась степь. Редкие пирамидальные тополя. Невысокий кирпичный забор, окружающий кладбище. Могила. Гранитный памятник. На изображении она была такой же, как он помнил её с детства. Крупные, в чем-то цыганские черты лица. Шиньон. Черное платье без рукавов с большими перламутровыми пуговицами. Желтая блуза. Как давно он там не был… Вспомнил он первую фразу своего неоконченного романа: «Качнулся воздух, вздрогнул лист дерева и песчинка слетела со стола и упала, и смешалась с тысячами других, наметенных сюда ветром, или попавших иными, одному только Богу известными путями…» Как красиво это звучало… Вспомнил, как ему позвонили и сказали, что ОНА попала в аварию. Как ехал, как молился повторяя про себя: «Ты же не оставлял меня никогда». Как дрожали руки на руле… Вспомнил изуродованный SVX и свой нелепый вопрос врачу скорой помощи. Вспомнил недоуменный взгляд того. Сотрудник милиции протянул ему ключи с брелоком: «Может, машину удастся восстановить?..» Какая пустота наступила в тот день… Вспомнил он и ту, которая говорила ему: «Ты такой талантливый». Которая любила его и сама заслуживала любви… Как плохо без неё, как не хватает… А память его всё ворочалась и ворочалась, причиняя боль и заставляя плакать… И слезы обжигали и обжигали стул. Ему хотелось помочь хозяину! Поддержать его. Вновь стать ему опорой. Вытащить, вытянуть, быть рядом. Вернуть себя, вернуть его, их прошлую с хозяином жизнь, их работу! Радостные голоса, смех, споры, пьяное кокетство женщин, ту, которая смотрела прямо и которой он всегда был рад… Но он сам был никем. А НИЧТО помочь не может. И стул вновь закрыл глаза…

Больше полувека было стулу, но он мало что знал о жизни людей, когда она протекала за стенами квартир и кабинетов… Он не знал, например, что есть мастерские по реставрации мебели. И что иногда такая реставрация может стоить безумных денег. И что есть просто мастера-умельцы, пожилые, а иногда уже и просто старые дядьки в очках с толстыми линзами, вечно пьяные, с покрытыми мозолями крепкими ладонями, любящие свою работу и сделанную без затей, но добротную старую мебель. Не знал, что к одному из таких мастеров и поехал хозяин как-то утром. Не знал, о чем они говорили (а они обсуждали, нужно ли поменять облезшие латунные гвоздики на новые, поменять ли заштопанную клеенку, снять ли старый лак или прямо поверх него положить тонкий слой нового, сохранив замысловатый узор трещин и сколов и тем самым сохранив дух прожитых стулом лет), не знал какой клей использовался при его починке и сколько это заняло времени… И навсегда для него осталось тайной, были те обрывочные картины нескольких дней явью или сном. И было ли то, что произошло с ним в эти дни, обычной вещью или чудом… Но однажды он вновь ощутил себя стулом. Ощутил, как твердо, всеми четырьмя ножками стоит на полу. Ощутил, как прочны все его сочленения, ощутил себя пусть и не новым, но полным сил. Это как люди после бесконечной болезни, как после тяжелой работы и долгого сна. Как большие деревья весной, когда всё в них наполняется живительной влагой… Он вновь занял место у стола, на котором стояла печатная машинка. Вновь мог видеть голубые обои стен и желтые картины на них. На сквозняке его вновь ласково задевали тюлевые занавески, а иногда и тяжелые синие шторы… А кресло?! Ну, с ним всё просто.☺ Накрытое полиэтиленом теперь оно стояло в темной комнате и, кажется, было совершенно счастливо. Не только никто больше не садился в него, но даже солнечный свет не вытравливал нежной краски его кожи. Ни одна пылинка не садилась на него. И оно думало, что так может прожить века и века, стать предметом антиквариата, прекрасно сохранившись и восхищать людей в далеком будущем. Бедное, глупое кресло…

А стул радовался солнцу, комнате, печатной машинке, запаху кофе и сигарет по утрам и какое-то время был совершенно счастлив. Ещё бы?! Ведь он вернулся к жизни! К хозяину! Всё вернулось и никогда уже не уйдет… Только всё ли?! … Не сразу, не в первый и даже не на пятый день стул заметил – хозяин не пишет…

И шло время. День за днем, похожие друг на друга. Ничего не приносящие, пустые. Одинокие. Утро. Газета, кофе, сигарета. Потом хождение по комнате. Иногда прогулки на улице. Долгое стояние у окна. Стул ждал. Ждал, когда они начнут работать. Ждал этого, как никогда в прошлой жизни, только об этом и думал!!! Бог с ним, что не стал он автомобилем! Зачем?! У него есть, вернее, было совсем другое, но гораздо более важное дело. Он был опорой, а сейчас что? Зачем он вернулся в этот мир?!

Стулу так хотелось, чтобы хозяин его присел хоть на минуту. Ему казалось, что если это произойдет, то вернутся к нему старые ощущения легкости слова, сами собой родятся восхитительные фразы и лягут на бумагу. Но хозяин всё ходил и ходил, не присаживаясь, не склоняясь к машинке. Его было жаль. Он был один со своими мыслями…