Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском - [7]

Настоящее знакомство с ним состоялось в феврале 1971 года на семинаре драматургов в Ялте. Так уж получилось, что в столовой Дома творчества нас посадили за один стол. И я в первые минуты общения сообщил ему о любви к его книгам. Он выслушал мои восторженные слова спокойно и предложил после обеда прогуляться по ялтинской набережной. Эти прогулки стали для нас ежедневными. Что мы только ни обсуждали в те часы!

В московской «тусовке» было принято считать его человеком трудным. Я, с десяток лет проводивший вместе с ним всероссийские мастер-классы и семинары молодых, пишущих для детей, а также работавший с ним в жюри премий, могу это мнение подтвердить. С Успенским и в самом деле было трудно общаться, но только жуликам, как из министерств, так и от литературы. Для остальных же общение с ним – было праздником творческой фантазии и неожиданных импровизаций. Людей, привыкших к уравновешенной жизни, неожиданные выходки знаменитого классика иногда обескураживали. Но лишь в первое мгновение. А дальше оказывалось, что в той, конкретной, ситуации именно поступок Успенского был самым правильным и точным. Я, как и другие, тоже не раз становился свидетелем и участником его импровизаций. Например, такой.

В июле 2007 года мы с ним проводили очередной Всероссийский семинар молодых детских литераторов в родном имении Тургенева – Спасском-Лутовиново и однажды вместе с молодыми поехали в город Орёл, где нам полагалось встретиться в детской библиотеке с читателями. И когда нас привезли в эту библиотеку, оказалось, что изнывающие от жары дети уже ждали нас больше двух часов. Я был в растерянности: вести встречу с читателями, да к тому же – с детьми, доведёнными до такой кондиции, невозможно. И, тем не менее, собрался начать вступительное слово. «А давайте играть в “Репку”», – неожиданно прервал меня Успенский. И немедленно стал выстраивать из присутствующих знаменитую сказку.

Сопровождавший нас в городе мужчина солидных размеров, зам. главы администрации Орловской области, превратился в репку. Семилетний мальчик – стал дедкой, девочка – бабкой, кто-то – внучкой, директор библиотеки – Жучкой, а директор Литературного заповедника (тоже весьма солидный мужчина) – мышкой. Игра прошла под хохот всех – и детей, и взрослых. И после неё воздух вновь показался свежим и можно было начинать литературную встречу.

У Успенского неординарно было многое – его творческая биография, его дом, наполненный добродушным зверьём, его ученики, такие, как например, Олег Григорьев, Станислав Востоков, и главное – его книги, от которых устремляется в мир энергия весёлой фантазии и добра. И это очень важно: книги Эдуарда Николаевича никогда не бывали злыми. И когда однажды к юбилею Успенского меня попросили написать несколько «поздравительных слов» о нём в газету «Книжное обозрение», я, пишущий только прозу, неожиданно для самого выразил свою любовь к нему в стихотворении:

Я не открою вам секрета:

Людей известных – миллиард.

Но мне дороже всех поэтов —

Один – Успенский, Эдуард.

Ах, как хорош товарищ Печкин,

И Чебурашка, Крокодил!

Милы мне эти – человечки

Не зря их Эдик породил!

Хотел бы жить я с ними тоже,

По Простоквашину бродить,

Дрессировать котов и, может,

Его Буренушку доить!

Феликс Шапиро

* * *

С Эдиком я познакомился в середине 60-х годов прошлого века. Мы были почти ровесниками, поэтому сразу же перешли на «ты». Я тогда работал в журнале «Весёлые картинки», а Эдик ещё не был всемирно известным преуспевающим Эдуардом Успенским. Поэтому он охотно брался за любую работу. В «Весёлых картинках» он два года писал сопроводительные тексты к двум циклам детских рисунков. Один назывался «Наши мамы, наши папы». Читатели присылали в журнал рисунки, на которых изображали своих родителей, работающих в самых разных сферах народного хозяйства, а Эдик оживлял рисунки очень остроумными текстами. Он очень жалел, что нельзя подписать замечательный рисунок маленькой девочки, снабжённый собственноручной подписью «Моя мама осеменяет коров, а я ей помогаю». Но – увы! – всевидящее око блюстителей нравственности не позволило мне включить этот рисунок в очередную подборку. Предпочтение отдавалась сталеварам, плотникам и другим почётным профессиям.

Другой цикл был посвящён очередному юбилею СССР. Назывался он «Твой Советский Союз». Эдик отнёсся к этой работе очень серьёзно. Тексты были такими интересными, что мы получили несколько благодарностей от Центральных Комитетов комсомола некоторых союзных республик.

Работать с Эдиком было не просто. Он с присущим ему жаром отстаивал каждое слово. Я, как правило, соглашался с его доводами. Труднее было, когда замечания делали главный редактор или ответственный секретарь. Уже тогда Эдик не признавал никаких авторитетов. Он рвался в бой и почти всегда отстаивал свою правоту.

В 1973 году Эдик очень помог мне справиться с сюжетом либретто оперетты для детей «Аз, буки, веди, или Приключения Азбукина Феди», которую мы написали вместе с Мишей Пляцковским. Но запомнился мне этот год совсем по другой причине.

Итак, 1973-й. Расцвет застоя. Возрождение культа Сталина. Нарождение нового культа бровастого героя всего и вся. За чтение самиздатовских произведений можно было угодить за решётку. И т. д., и т. п. И Эдик даёт мне прочитать свою пьесу, название которой я, к сожалению, забыл. И не только название, но и содержание. Но впечатление осталось. А было оно таким: антисоветчина чистой воды! Вздохнул я и изрёк: