— Это мой дедушка. Бедный дедушка Франческино.
На всякий случай Оттавио скрывает своё имя. Его план — подсыпать снотворное в ужин всем шестерым, что сидят в мансарде под крышей. Ибо тот, кто спит, рыбу не ловит и уж тем более не твердит без конца «Ламберто, Ламберто, Ламберто...»
Оттавио рассуждает так: «Заставим их замолчать и посмотрим, что получится. Если всё обстоит, как мне кажется, и я угадал, то у дяди Ламберто по меньшей мере начнётся воспаление лёгких. А потом... Потом всё пойдёт своим чередом».
И он продолжает свои размышления, этот молодой мыслитель: «Если бы не Дельфина, я просто отравил бы их всех и сослался бы на плохую пищу. Но эта девушка мне очень даже нравится. Слишком хороша, чтобы умирать такой молодой. Я даже готов жениться на ней. Но пока отложим мечты о свадьбе, попробуем для начала обеспечить себя наследством».
Так в его голове один план соединяется с другим.
Со снотворным в кармане Оттавио возвращается на берег, садится в моторную лодку и не спеша направляется к острову.
Он едет медленно, и вскоре его обгоняет лодка, полная голландских туристов, которые торопятся на остров посмотреть знаменитую базилику святого Джулио. Их везёт лодочник Дуилио, которого все, желая показать своё знание античной мифологии, зовут Хароном.
Туристы, смеясь, что-то кричат Оттавио по-голландски. Он ничего не понимает. Они плывут дальше, но затем их лодка, едва причалив к острову, тут же, словно обжёгшись, сворачивает обратно. Харон гребёт как никогда быстро. Поравнявшись с Оттавио, он что-то кричит ему.
— Что вы сказали?
— На остров не высадиться, — объясняет Харон. — Там вооружённые бандиты.
— Какие бандиты?
— Плывите, если хотите познакомиться с ними. Только не говорите, что это я вас предупредил.
На пути к острову Оттавио встречает и небольшую флотилию. В первой лодке сидят шесть монахинь, шесть бедных юных монахинь. Во второй, третьей и четвёртой — знатные господа со своими семьями. В пятой — какой-то пожилой господин, одинокий, как собака. И всё это люди, которые обычно подолгу живут на острове, — монахини круглый год, другие всё лето.
— Что случилось?
— Возвращайтесь! Бандиты не позволят вам высадиться! Нас, как видите, они выгнали!
Среди беженцев нет дяди Ламберто, нет Ансельмо, нет никого из тех шестерых...
«Я всё-таки взгляну, что там происходит», — решает Оттавио и направляет свою лодку к причалу.
У берега его встречает человек в маске и с автоматом.
— Добро пожаловать, синьор, — говорит он. — Вас-то мы и ждём. Причальте лодку. Спасибо. С сегодняшнего дня регаты отменяются.
— А в чём дело? — интересуется Оттавио. — Началась война?
— Остров оккупирован, синьор. Но вы можете высадиться, потому что вы член семьи. Другие инструкции получите позднее.
Оттавио повинуется.
Можно ли спорить с автоматом?
Издали остров Сан-Джулио похож на модель, сделанную чьими-то искусными руками или собранную из детского конструктора. Метр за метром, век за веком, поколение за поколением люди, жившие тут, старались придать ему своеобразный, неповторимый облик.
Если говорить о природе, о зелени, то от неё тут почти ничего не осталось, разве что небольшие садики кое-где возле вилл. Нет здесь ни диких скал, ни утёсов. Видны лишь камни, кирпичи, витражи, колонны, крыши. Всё это плотно сомкнуто, крепко сжато и прочно сцеплено, как детали в игрушечной головоломке.
В вечернем сумраке краски и контрасты исчезают, очертания строений размываются, и остров становится похож на огромный чёрный монолит на страже мрачной воды.
Кое-где из невидимых окон падает луч света, похожий на швартов, брошенный, чтобы придержать остров у озера.
А там, на берегу, в городке Орта, люди наблюдают за этими огоньками.
— Это светятся окна виллы барона Ламберто.
— Конечно, ведь только он и остался там.
Известие о том, что остров Сан-Джулио захвачен вооружёнными бандитами, сразу же собрало на берегу множество людей.
Тут и жители самой Орты, вышедшие на древние улочки городка из своих пышных особняков и вилл, утопающих в садах, и жители горных селений, спустившиеся на берег, и туристы, оставившие свой ужин на столах в гостинице.
Здесь нет только беженцев с острова. Они предпочли забраться в постели, чтобы прийти в себя от испуга.
В центре всеобщего внимания голландские туристы и лодочник Дуилио — они первыми забили тревогу. Но голландские туристы говорят по-своему, и их никто не понимает, так что отвечать на вопросы приходится Харону.
— Какие они? Как выглядят?
— Кто?
— Да эти бандиты.
— Они в масках.
— В чёрных?
— В чёрных, синих... Кто их разберёт? Я больше смотрел на оружие.
— У них ружья или автоматы?
— И ружья, и автоматы, и револьверы. И ещё я видел, как двое устанавливали небольшую пушку.
— А откуда ты знаешь, что это пушка?
— Что я, не отличу пушку от горшка, в котором варят кукурузную кашу?
— А от бутылки красного отличишь?
Дуилио отворачивается от этого нахала и отвечает двум более любезным синьорам, которые интересуются:
— А много их там?
— Много.
— Ну сколько приблизительно?
— Больше двадцати и меньше тридцати.
— Говорят по-итальянски?
— Конечно. Иначе как бы я понял, что нельзя высаживаться на остров и следует грести обратно. По-итальянски говорят, разумеется.
