Жиган - [33]

Рано утром Иван был разбужен шумом, доносящимся из прихожей. Сон его был чуток – разведчик спит, да все слышит, – поэтому он встал, быстро оделся, прихватил котомочку с вещами, прошел в кабинет и встал у зашторенной двери, ведущей на черную лестницу.

– У нас имеются сведения, что вы у себя принимаете постороннего человека, – услышал Иван скрипучий неприятный голос. – Я, как председатель домкома, обязан проверить этот сигнал.

– Ну, что вы! – ответила Ольга, загораживая проход. – У нас никого посторонних нет.

– И все же мы должны проверить, – снова раздался скрипучий голос председателя домового комитета бедноты. – Вот постановление нашего домкома, – показал Ольге какую-то бумаженцию с каракулями председатель, – на предмет досмотра вашей квартиры. Вы должны быть в курсе: выявление спекулянтов, дезертиров и нетрудовых элементов в нашем доме – есть первейшая задача нашего домового комитета. И ваша, гражданка Голенищева, тоже, как жилички этого дома.

– Я все понимаю, но…

Иван не дослушал, что сказала Ольга. Он бесшумно отодвинул защелку двери черного входа, вышел и задернул штору.

Председатель домкома плечом отодвинул Ольгу и вместе с сопровождающим его солдатом, вооруженным винтовкой, прошел в гостиную. Следом прошла напуганная Ольга. Однако диван, на котором спал Иван, был пуст. Не было и его вещевого мешка. Она вздохнула свободно и тут же почему-то подумала, что больше его никогда не увидит…

Председатель домкома добросовестно обошел все комнаты, но, кроме спящего Юрия, никого не обнаружил.

– Но к вам все же вчера кто-то приходил, – заявил он, пристально глядя на Ольгу. – Кто?

– А что, прийти кому-либо в гости уже является противозаконным деянием? – раздался заспанный голос Юрия, вышедшего в халате и тапках в гостиную.

– Нет, не является, – повернулся к нему председатель домкома и обжег злым взглядом. – Однако ваше дворянское происхождение, граждане Голенищевы-Кутузовы, заставляет нас более пристально вглядываться в ваших гостей и посетителей.

– В нашем советском государстве сословия отменены еще в ноябре семнадцатого года, – заметил Юрий. – Уже три года как все граждане России равны в своих правах и привилегиях. А вы, товарищ, поминаете какое-то «дворянское происхождение». Это как-то не политично для вас, пребывающего в столь значимой должности…

– Ну, позвольте мне самому решать, – огрызнулся председатель домкома. – Кто конкретно приходил к вам вчера вечером?

– А-а, так вы, верно, имеете в виду торгового агента, – опередив брата и глянув на него так, что тот едва не поперхнулся, поспешила ответить Ольга. – Ну да, приходил мужчина, предлагал какое-то масло. Я сказала, что нам ничего не надо, и он ушел.

– И все? – недоверчиво посмотрел на нее председатель домового комитета бедноты.

– И все А разве этого мало?

– Хорошо. – Председатель домкома еще раз оглядел гостиную и вышел в прихожую. – Но учтите: мы всегда начеку.

– Учтем, – не выдержал Юрий, придав короткому слову максимально иронический окрас.

Когда домкомовцы ушли, Ольга сказала брату:

– Ты крайне невоздержан. Зачем их злить? Ты же знаешь, какие они злопамятные!

– Я лебезить пред ними не намерен, – отрезал Юрий.

– А тебя никто не просит лебезить. Мне кажется, ты забываешь, что мы теперь ответственны не только за себя.

– Я помню.

– А куда мог пойти Ваня? – после недолгого молчания задумчиво проговорила Ольга.

– Не знаю, – ответил Юрий.

Парадная дома номер пять по Преображенской улице была заколочена. Иван прошел в арку, нашел черный вход и поднялся на второй этаж. На площадке было всего две квартиры. Он немного потоптался и постучался в ту, что была справа от лестницы. Если это не квартира Гумилева, то он предложит купить норвежской ворвани или веретенного масла. Ему, скорее всего, откажут, и он позвонит в дверь, что слева. Ведь так именно и поступают торговые агенты: навязывают свои услуги всем, кто находится рядом и потенциально может приобрести их товар.

Он снова постучался в дверь и прислушался. Тихо. Тогда Иван повернулся в сторону другой двери, но тут правая дверь открылась.

– Простите, – обернулся Иван и увидел Гумилева. Тот смотрел на него вопросительно и настороженно.

– Николай Степанович! Вы меня не узнаете?

– Иван Викторович? Голенищев-Кутузов? Вы ли это? – Удивлению Гумилева не было границ. – Вы совершенно на себя не похожи!

– А на кого я похож? – улыбнулся Иван, довольный, что его все же признали.

– На дезертира из Красной Армии, объехавшего половину России, добираясь домой, – ответил Гумилев. – Проходите, пожалуйста.

– Благодарю вас, – кивнул Иван и прошел в квартиру. – Вы правы. Но только наполовину: я лишь действительно проехал пол-России, чтобы добраться домой.

Они были знакомы давно, но, как говорят, шапочно. С Гумилевым был хорошо знаком брат Ивана Юрий. До переезда Гумилевых в Тифлис, Коля Гумилев и Юра Голенищев-Кутузов учились вместе в Николаевской гимназии в Царском Селе. Юрий был на год старше Гумилева, что не мешало им подружиться. Потом Гумилевы уехали в Тифлис: у Дмитрия, старшего брата Николая, обнаружилась чахотка.

В девятьсот третьем Гумилевы вернулись. Николай поступил доучиваться в Николаевскую гимназию, а Юра к тому времени уже перешел в Николаевское кавалерийское училище. В год, когда Гумилев сдавал выпускные экзамены на аттестат зрелости, Иван лишь заканчивал второй класс. Но при встрече они раскланивались друг с другом, поскольку однажды Иван был представлен Гумилеву Юрием: