Жиган и бывший мент - [8]

Только человек может использовать смерть в своих интересах, сделать ее своей помощницей, своей послушной служанкой…

Константин поднялся.

Кто бы он ни был, он заплатит за это своей жизнью. Константин убьет его сам, своими руками, он не может оставить его в живых.

Оглянувшись еще раз на тело Татьяны, Константин заметил лежащий на столе лист бумаги.

"Это и есть мое приглашение, — прочитал он. — Надеюсь, теперь ты не откажешься со мной встретиться и не удерешь сломя голову, как это было прошлый раз? Разговаривать нам, наверное, не о чем, хотя я и не отказался бы узнать, на кого ты работаешь, Костя Панфилов? Впрочем, если у тебя есть вопросы, готов ответить.

Жду тебя сегодня ночью в Алешкинском лесу. Это недалеко от метро «Планерная».

От перекрестка улицы Вилиса Лациса с Туристской улицей, примерно километр точно на север. Надеюсь, не заблудишься. Там есть такой небольшой домишко, на отшибе стоит. Нам никто не помешает разговаривать спокойно…"

Подписи не было, но это мог быть только Мошнаускас, Константин был уверен.

Намек на то, что совсем недавно Панфилов приходил в «Цербер» и едва успел оттуда выскочить живым, не оставлял сомнений в том, что автор записки — руководитель охранного предприятия «Цербер» Витольд Мошнаускас.

Но зачем? Почему он убил Маргариту и Татьяну? Только для того, чтобы быть уверенным, что Константин его теперь обязательно найдет, для того, чтобы рассчитаться с ним? Только для этого?

«Я пропитан смертью, как змея — ядом», — подумал Константин.

Он еще раз посмотрел на Маргариту, потом на Татьяну, потом скомкал лист бумаги и сунул его себе в карман. Нужно спешить. Скоро ночь, а он еще не готов к встрече с Мошнаускасом.

Ему нужен второй пистолет. И еще. Ему совершенно не нужно встретиться здесь с милицией. Это нарушит все его планы. Его, конечно, задержат, мало того, обвинят в убийстве, и ему вряд ли удастся оправдаться… А тогда Мошнаускас останется жив.

Он, наверное, подумает даже, что Константин струсил, что просто спрятался, решил затеряться в Москве, Впрочем, дело было не только в этом, Константина мало задело бы обвинение в трусости, он знал себе цену.

Но Константин не мог не встретиться с Мошнаускасом только по одной причине, потому что должен его сегодня убить.

И Константин его убьет.

Он не может его не убить. Потому что он поклялся в этом самому себе.

Глава 3

…До двери комнаты, в которой ждал его Мошнаускас, Константину оставалось сделать ровно один шаг. Последний. Можно было открывать дверь и вламываться, вбегать, входить, вползать — все, что угодно, в зависимости от того, хочешь ли ты убить своего противника или довольствуешься тем, что убьют тебя.

На этот раз Константин не стал делать паузы между своими шагами. Он не задержался перед дверью, как того уже ждал Мошнаускас, чутко прислушивавшийся к размеренному ритму его движения.

Последняя пауза сжалась в бесконечно малый отрезок времени, и Константин влетел в комнату, резко двинув дверь плечом и тут же упал на пол, ожидая вспышки выстрела. Ни на что другое он не мог ориентироваться в совершенно темной комнате.

Два выстрела раздались сразу же, едва Константин успел упасть и откатиться в сторону, задев по пути что-то из мебели, судя по легкости, с которой этот предмет отлетел в сторону, — стул.

Одна пуля грохнула в дверь на уровне груди стоящего человека, вторая ударила в пол, в то место, где за секунду до этого находился Константин. Обе вспышки он успел заметить и тоже послал две пули, одну за другой, в силуэт человека у противоположной стены.

Константину показалось, что он услышал короткий стон и едва слышное ругательство.

«Он ранен! — подумал Константин, охваченный азартом преследования врага. — Сейчас, сейчас! Я сейчас тебя добью, не расстраивайся сильно из-за своей раны».

Стрелять, ориентируясь по чуть слышным шорохам и вспышкам выстрелов противника, Константин научился еще в Афганистане, где скорость реакции и ответного выстрела не раз спасала ему жизнь.

И еще одно правило, усвоенное в Афгане, он всегда соблюдал неукоснительно. После того как нажал на курок, уходи с огневой позиции прежде, чем вылетит пуля из твоего ствола, если не хочешь стать покойником. В Афганистане все стреляли отлично. Особенно те, кто стрелял в Константина и его боевых друзей.

Выстрелив, он вновь откатился в сторону и оказался за каким-то углом, где Мошнаускас не смог бы его достать своим выстрелом. Это он понял по тому, что не увидел вспышки выстрела, который последовал через несколько секунд по тому месту, откуда он стрелял. Но и он не смог сделать ответный выстрел.

— Панфилов! — услышал он голос Мошнаускаса. — Ты еще жив?

— Я тебя убью! — вырвалось у Константина, едва он услышал голос человека, который зверски расправился с Маргаритой и Татьяной.

— Только если тебе это удастся, — услышал он короткий смешок Мошнаускаса. — Но я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что ты просто присоединишься к своим бабам, составишь им, так сказать, компанию.

«Спокойно, Костя, спокойно, — сказал сам себе Панфилов. — Он просто хочет вывести меня из себя, разозлить, чтобы я начал дергаться и пороть горячку. Знакомый ход. Тот, кто приходит в ярость, всегда проигрывает хладнокровному противнику».