Жибао "Ёлки-Палки" №2 1990 (Тверь) - [16]
Хотя, вообще-то, альбом не плохой, и мелодии запоминаются на раз, и тексты умные. Забавно. Только музычка слабовата и прежде чем начинаешь догонять предлагаемую тему, песенка надоедает и слушать её не хочется!
По-моему всё же не хотим мы учиться на чужом опыте. А вот Брайан Ферри уже не сотрудничает с РОКСИ МЬЮЗЭК и просто растаптывает свои принципы женской ножкой на шпильке, неоднократно повторяя "Понт стап бэ дэнс", что по русски значит "Не то рок-н-ролл, не то казачок!"
АЛЕКСЕЙ ВИШНЯ Р1989 "Танцы На Битом Стекле"
1. Танцы На Битом Стекле.
2. Белеющий Лист.
3. Твоя Беда.
4. Червяк.
5. 125
6. Я Не Знал.
7. Экселенц.
8. Ты Не Пришла.
9. Шприц.
10. Музыка Моя.
11. Крикни, Мать!
12. Кто-то Ждет.
БУДНИ МОРЗИСТА
Редакция ЖЁПА приветствует появление нового самиздатовского литературно-художественного журнала "ОБЪЕКТ 001" и в рамках ЖЁПА открывает свой литературно-художественный журнал "БУДНИ МОРЗИСТА", где будут помещаться произведения авторов, так или иначе связанные или связанных с рок-культурой.
В первом жупеле спонтанно интерферируя мир полубессмысленных вербальных замков совместно с, потеками субъективистского словесного поноса БГ индивидум импульсивно компонируется в область спонтанной перманетности экзистенциализма.
Во? Мать твою! Ну и выдал! Сам не врубаюсь в то, что наскрябал. Как в КОНТРКУЛЬТУРЕ получилось…
Б и Г сидели на трубе…
В городе было ровно семьдесят семь крыш. На одной из этих крыш сидели два человека. В карманах у первого гулял ветер. Откинувшись на локти, он сидел и повторял слова, придуманные им накануне, и удивлялся их простоте. Как звали первого человека, второй не знал. Между ними валялась сумка, в которой лежали папиросы, потому что оба они не считали курение табака во вред. Второй человек стянул с ног ботинки, поставил их на кирпичики трубы и вытянул свои усталые ноги к улице. Именно под этой крышей, что невероятней, под куском старого железа, где курили два первых человека, пустела двадцать восьмая квартира.
Выпив чашку двойного, третий человек вышел из кофейни на примыкающей к Солодовой Трёхсвятской улице. Силы, сожженые нынешней ночью, вернулись к нему, и он поднялся в свою двадцать восьмую. Когда он вошёл в комнату, он увидел сидящего спиной к нему джентельмена в перчатке на левой руке. Правая перчатка, цвета озябшей женской кожи, свисала с венской спинки. Джентельмен сидел нога на ногу, вдобавок, курил свою пуншевую сигару, так как третий человек вообще не курил. Всё на этом и в этом незнакомце было безупречно, и всего хватало. О чем больно для себя заметил третий человек, вспомнив её слова. Он опустил глаза, и не поднимая их более, прошёл к тахте, стянул с себя кофту. Джентельмен скрипнул стулом, но третий человек отвернулся к стене и запахнулся с головой снятой кофтой.
Но незнакомец не был четвёртым. Четвёртый сидел в своем углу и писал, пока писалось. "Это - неврастения", -вспомнил третий человек, и джентельмен стал незамечаем.
Пахло лишь табачным дымом.
Под семьдесят пятой крышей жил пятый человек. Он всегда о чем-то думал. И когда он додумывался до того, что ему, может быть, придётся бросить своё занятие, он приходил в смятение, у него гасла сигарета, а пальцы склеивались в троеперстие. Потому что ими он отрывал чёрные шарики виноградин и раздавливал их зубами. Там, внутри, крестиком теснились семечки. По вечерам сосредоточиться ему мешал сосед. Он не пил, но подолгу ходил по коридору и шептал: "Я - импотент, я - импотент", пока из-за двери его комнаты не звала жена. Это повторялось. У пятого сигарета окончательно гасла. И это был итог затянувшейся святости.
Третью неделю облетали деревья. Стены комнаты пожелтели и растрескались. Ждали явления четырёх всадников. Спать не хотелось, и четвёртый человек догадывался о природе Гребенщикова. В прихожей зазвякал колокольчик.
Но четвёртый человек не вздрогнул, а накинул на плечи рвань, зажёг свет в коридоре и пошёл отпирать. За дверью было тихо. Он открыл. Шесть малиновых листьев влетело в прихожую, пахнуло тротуаром. На лестнице никого не было. В пространстве на уровне лба покачивалась и мерцала свечка. Четвёртый человек оглянулся. Лампа в прихожей под потолком медленно накалялась, намереваясь лопнуть. У человека не было денег для новой, и тогда он затворил дверь. Замок щёлкнул. Лампа перемигнула и стала светить ровно. Человек вспомнил, наконец, слово и пристегнул дверь цепочкой.
Но на крышах лежал снег. Сценарий был переписан. И как не хотелось быть уверенным в том, что последнее слово было найдено, приходилось соглашаться с тем. Оставалось только выйти на улицу. Между тем в городе построили еще одну крышу. Её зелёные бока пока ещё без снега. И на ней часто можно видеть одного и второго человека. Первый человек назвал своего сына Темой. А второй ставит свои ботинки на кирпичики и щурится на тёмные окна внизу. Там за зелёными стёклами живёт седьмой человек. Я с ним еще не знаком. Четвёртый человек идёт под его окнами. Он знает, что в воскресенье на зелёную крышу ляжет снег, и ему придется купить шапку.
Было чудное время, когда на кухнях зажигался свет. Внизу слышны шаги. Это идёт четвёртый человек. И он хочет написать о том, как вы все живёте.
