Жестяной бор - [4]

— Дя-дюш-ка!

И с этим голосом вернулось ноющее ощущение уже сделанной и потому непоправимой ошибки.

Впрочем, что значит — непоправимой? Непоправимой может быть ошибка, ведущая к немедленной насильственной смерти игрока — все остальное поправимо…

Вы уверены?

Пока — да.

Пока — что?

Пока меня не убедят в обратном.

Ну хорошо…

— Да, — сказал Андрис, и голос его был липкий. — Да, конечно.

Наконец, он смог открыть глаза. Было светло, и на светлом фоне был темный провал двери, и в этом провале, небрежно опираясь на край его, стоял голый по пояс парень, напоминая своим видом о том, что время не ждет, лицо знакомое… Тони, вспомнил Андрис и вспомнил, наконец, все.

— Доброе утро, племянник, — сказал Андрис.

— Как интересно, — сказал племянник. — А мне мерещилось, что уже давно день.

— М-да? — Андрис поднес к глазам часы. Было без четверти два. — И правда, интересно. Мне еще не приходилось вот так начинать дело.

— Я тоже не думал, что увижу что-то подобное, — сказал племянник.

— Ты всегда такой ехидный? — спросил Андрис.

— Нет, только когда голодный.

— Ясно… — пробормотал Андрис, выдирая себя из кровати. Боли не было. — Ясно… следствию все ясно…

Следствию, подумал он. Чего захотел. Вряд ли по этому делу может быть следствие… так, конфиденциальное расследование для узкого круга лиц… частный детектив, вот ты кто на данный момент, хотя и прикрывает тебя крокодил самого крупного калибра… «крокодайл-магнум»… А вот если я действительно что-то сотворю — прикроет или нет?.. интересно бы попробовать… Он знал, что пробовать не будет.

— Ну, дядюшка? — за завтраком (бутерброды и чай) спросил его Тони. — Займемся ли делом?

— Ты меня хоть посвяти, — сказал Андрис. — А то я ведь решительно не знаю, чего ты тут успел без меня напроказить…

Тони было двадцать два года, до двадцати он служил в полиции города Эвихауэн — чтобы не идти в армию, — а потом поступил на юридический. В первых числах сентября Присяжни вызвал Тони к себе и сказал, что, возможно, понадобится его участие в сложном расследовании. С подачи Присяжни Тони снял эту квартирку — якобы дядюшка дал денег — вот вы, дядюшка, и дали, спасибо! — а потом на него завели дело как на второстепенного участника одной большой валютной махинации. Деканат, разумеется, тут же затеял отчисление, придумывая всякую чушь вроде неуспеваемости, непосещаемости и чуть ли не аморального поведения, все это шито белыми нитками и потому, конечно, тянется вяло. Короче, дядюшке следует немедленно идти к декану и уламывать его, а не уломав, идти к ректору…

— Та-ак, — угрожающе сказал Андрис. — Ты, значит, развлекаешься тут с пестряшкой, а дядюшка должен тебя от дерьма отмывать?

— Конечно, — согласился Тони. — А разве дядюшки существуют для других целей? Я и не знал. Кстати, здесь не говорят «пестряшка». Здесь говорят «кан».

— Да? — заинтересовался Андрис. — А у нас «кан» — это монеты, золото.

— А здесь «кан» — валюта, а просто деньги — «фьюта». При этом не путайте: «фьютнуть» — это потратить, а «пофьютать» — это подзаработать.

— Запомню, — сказал Андрис. — Кстати, как у тебя с оценками?

— Чуть что — сразу оценки, — сморщился Тони. — Было нормально, но по приказу шерифа перенес пересдачу одного экзамена и теперь числюсь хвостистом.

— Шериф — это ты его хорошо назвал.

— Типаж, — сказал Тони.

— Он и есть такой — шериф.

— Вы его давно знаете?

— Лет пятнадцать. Я был следователем, он оперативником. Потом потерялись вроде, потом опять встретились. Так что — давно. Ладно. Он тебе говорил про наши проблемы?

— Да.

— Ну, и?

— Да как сказать… Ходит тут одна легенда. Будто бы наши наркодеры потому так деморализованы, что встретились с совершенно новым противником. Форс-мажор. Они даже не сопротивлялись.

— И кто же это? Пришельцы из космоса?

Тони потер мизинцем переносицу.

— В семерку, шеф. Не из космоса. Из будущего.

— Та-ак, — слегка обалдело протянул Андрис. — Подробности, пожалуйста.

— В общем… это я повторяю то, что слышал, так что не смейтесь… якобы наши наркотики нарушают генетический код, и там, в будущем, рождается много уродов. И вот они — не уроды, конечно, а нормальные — занялись искоренением наркотиков здесь, у нас. Заменяют наши обычные наркотики своим, который не разрушает код. Причем это очень хитрый наркотик: кто его применяет, сразу же забывает об этом. Не помнит — и все. Вот такие дела у нас творятся, шеф. Это, конечно, фольклор, но, мне кажется…

— Нормально, — сказал Андрис. — Первая безумная идея есть.

В деканате было столпотворение. Не понять, где студенты, где кто. Трижды Андрис пытался обратиться с вопросом к девочкам, напоминавшим секретарш, и трижды промахивался. Дверь с надписью «Декан факультета: Валентин П.Огест» была плотно закрыта и, судя по стоящей под ней полной бумаг корзине, сегодня еще не открывалась. Наконец Андрису повезло: девочка, с розоватым отливом блондинка, отперла один из столов и что-то положила в ящик. Ее-то Андрис и поймал за локоток.

— Здравствуйте, — преувеличенно вежливо сказал он, впрочем, крепко ее удерживая. — Скажите, когда будет Валентин? Второй день не могу его застать.

— Завтра в девять, а потом не знаю, — сказала девочка, энергично освобождаясь от захвата. — А вы по какому делу?