Жестокое море - [9]

Они мужали. Они научились обманывать стихию, уклоняться от встреч с волнами. Они научились передвигаться по судну, держась за различные предметы. Они научились спать в каких угодно условиях и в любом положении. Они могли бодрствовать множество часов подряд. Они огрубели, избавились от сентиментальности. Они обнаружили, что можно по-настоящему наслаждаться в спокойных прибрежных водах перед возвращением в родную гавань, В Ирландском море, сделав последний поворот к дому, они начинали чистить корабль и приводить его в порядок. Отдраивались иллюминаторы, вывешивалась для просушки одежда, мебель кают-компании освобождалась от привязи и расставлялась в надлежащем порядке, На мокрых палубах сияло солнце. Перед кораблем играли дельфины и кружились чайки, как бы расчищая ему путь к дому.

Прошли и шесть дней отпуска для половины команды. Из офицеров на борту оставался только Локкарт. На "Компас роуз" прочистили котлы и сделали мелкий ремонт. Это был первый перерыв в их службе с тех пор, как пять месяцев назад корвет был принят в строй.

Локкарт, Морель и Ферраби сидели в кают-компании, когда, спотыкаясь и покачиваясь, вошел Беннет. Он был пьян. Пуговицы на брюках расстегнуты. Несколько секунд старпом возился у буфета. Все наблюдали за ним молча. Держа в руках стакан, Беннет обернулся и оглядел по очереди каждого.

— Так, так, так… — бессмысленно повторял он. — Хорошенькие пай-мальчики. Все вернулись из отпуска вовремя… И как вы только смогли оторваться от своих баб?

Ему никто не ответил. Он качнулся и опрокинул содержимое стакана на китель.

— А вы, общительный негодяй, а? — Беннет воинственно посмотрел на Локкарта. — Что здесь было, пока я отсутствовал?

— Ничего.

— Вы небось только и делали, что бегали не берег. — Он отхлебнул огромный глоток виски и закашлялся. Взгляд его остановился на Ферраби и Мореле. — А вы, женатые женатики… — он потерял нить мысли, умолк, но затем продолжал:

— Вы, конечно, прекрасно провели время. — Беннет вдруг позеленел и опрометью бросился из кают-компании. Офицеры услышали, как старпом спотыкался по трапу и захлопнул за собой дверь гальюна.

— Каков мерзавец! — нарушил неловкую паузу Морель. — Неужели мы не избавимся от него?

— Мне кажется, что и он хочет избавить нас от себя, — ответил Локкарт. — Ему очень не понравился последний конвои. Я не удивлюсь, если он вдруг попытается увильнуть от такой службы.

— А как это ему удастся? — спросил Ферраби. Локкарт сделал неопределенный жест.

— Ну, способы-то найдутся… На его месте у меня срочно открылась бы язва двенадцатиперстной кишки. По неведомой причине на флоте к этой болезни относятся чрезвычайно серьезно. Если у него заподозрят нечто подобное, то сразу спишут на берег.

Все произошло согласно прогнозу Локкарта. На следующий же день за ленчем Беннет с обычным жаром набросился на еду, но вдруг схватился за живот и издал весьма похожий на естественный стон.

— Что с вами? — спросил Эриксон, глядя с безучастным интересом.

— Дьявольская боль… — Беннет издал еще один душераздирающий стон и согнулся пополам. Он прижимал руки к животу и тяжело дышал сквозь сжатые зубы… Трудно было не расхохотаться, глядя на это.

— Прилягте, — посоветовал Эриксон.

— Боже мой, какая боль! — Беннет с трудом выпрямился и заковылял к двери. — Я, пожалуй, пойду прилягу, — пробормотал он. — Может, и пройдет.

— Не повезло, — заметил капитан.

— Очень печально, — сказал Морель. — Кажется, мы ничем не сможем ему помочь, — в самом тоне его слов прозвучало отсутствие всякого желания это осуществить. Локкарт расхохотался.

— Чему вы радуетесь? — спросил Эриксон, оглядев сидящих за столом.

— Извините, сэр, — ответил Локкарт. — Просто я кое о чем вспомнил,

Морель нахмурился, прекрасно изображая осуждение, и сухо сказал:

Если старшему помощнику больно, разве можно смеяться?

Эриксон внимательно посмотрел на офицеров. Выходить в море они должны на следующий день, а Беннет мог и вправду заболеть.

Его предчувствие оправдалось. Беннет весь день жаловался на боли, а вечером отправился в морской госпиталь и не вернулся. На следующее утро Эриксон вызвал Локкарта.

— Старпом некоторое время не сможет вернуться, Локкарт. У него подозревают язву двенадцатиперстной кишки.

— О, — только и сказал Локкарт.

— Мы отправляемся сегодня в четыре, — нахмурившись, произнес Эриксон. — Нам придется обойтись без Беннета. — Он поднял взгляд. — Вы примете должность старпома, перестройте в связи с этим все вахты.

— Так точно, сэр, — ответил Локкарт. Сердце, к его собственному удивлению, бешено застучало от радости. Старший помощник!..

— Я помогу вам, — продолжал Эриксон. — Вы должны справляться с должностью, пока не прибудет подкрепление.

— Я смогу справиться в любом случае.

— Сможете? — Эриксон вновь поднял на него взгляд,

— Да, сэр, — решительно повторил Локкарт.

— Ну, хорошо, — после паузы сказал Эриксон. — Посмотрим… А пока старайтесь…

Наконец-то они действительно избавились от Беннета. Тот потерялся где-то в госпитальных палатах. На корабль прибыл еще один офицер. Некий младший лейтенант Бейкер.

Коллектив постепенно сплачивался. "Компас роуз" стал совсем другим кораблем. Кают-компания была отныне местом, где можно отдохнуть и чувствовать себя как дома. После шести месяцев тирании Беннета корабль свободно вздохнул. Грубые методы Беннета большей частью вызывали неожиданную реакцию: матросы начинали отлынивать от работы. Были, конечно, поначалу случаи нарушения дисциплины и при Локкарте. В основном опоздание на корабль из увольнения. Один из явных нарушителей утверждал, например, что причиной опоздания явилось его участие в тушении пожара пансиона. Он был поставлен Локкартом в известность, что именно эта ночь, единственная за последние четыре месяца, у ливерпульской пожарной бригады прошла спокойно. Локкарт сам выяснил это.