Жестокий мир мужчин - [29]

Я быстро набрала номер и только в последнюю секунду сообразила, что по этому номеру Надю скорее всего не застану, и стала поспешно одеваться. Пожалуй, я поторопилась прекратить свое расследование. Нравится Сашке или нет, а кое-что я должна узнать.

Через полчаса я подъезжала к зданию больницы «Скорой помощи», в просторечии именуемой «Красным Крестом». Здание было высотой в пять этажей и устрашающей длины, за железным забором виднелись еще два корпуса, к одному из них я и направилась.

Здесь работала моя подруга Нина, я успела ей позвонить, и в настоящий момент она ждала меня, сидя на скамейке, и курила.

– Привет, – улыбнулась я.

– Привет, – кивнула Нина, указывая на место рядом. – Давай поболтаем здесь. Утро выдалось хлопотным, так что, пока у больных тихий час, не грех подышать свежим воздухом.

Я устроилась рядом с ней. Нина посматривала на меня с любопытством.

– Что за таинственное дело? – не выдержав, спросила она.

Я немного помолчала, пытаясь сообразить, как подоходчивее, а главное, покороче втолковать, что я, собственно, от нее хочу. С краткими формулировками у меня всегда были проблемы.

– Ты беременна? – вдруг спросила Нина, я, кажется, слабо икнула и торопливо покачала головой:

– Нет.

– На большее моей фантазии не хватит, – хохотнула она. – Так что давай выкладывай.

Я потерла переносицу и начала виновато:

– Меня интересуют события пятилетней давности…

– В каком смысле «интересуют»? – удивилась Нина.

– Дай я объясню, иначе дежурство у тебя закончится, а мы так с места и не сдвинемся. Пять лет назад из автомата расстреляли шесть человек, четверо умерли сразу, один по дороге к вам, а Егоров Дмитрий Терентьевич умер здесь, на следующий день. У меня к тебе просьба, выясни, кто из врачей дежурил тогда? Наверное, это непросто, но для меня очень важно.

– Это просто, – хмыкнула Нина. – Только почему тебя это заинтересовало?

– Мне кажется, убийство как-то связано с Ильей, я имею в виду его арест.

– Как связано? – нахмурилась Нина. – Какое отношение Илья мог иметь к этой бандитской разборке?

– Не знаю, но пытаюсь узнать, – ответила я.

– Давай-ка прогуляемся, – предложила она. Мы пошли по аллее, тень кустов акации создавала иллюзию прохлады. – Копаться в прошлом небезопасно, – сунув руки в карман халата, тихо начала Нина. – Впрочем, я тебя прекрасно понимаю, если речь идет об Илье. Спрашивай. Тот человек умер в мое дежурство.

От неожиданности я открыла рот. Количество совпадений в эти дни прямо-таки изумляло.

– Его привезли в твою смену?

– Нет, – покачала она головой. – Я заступила в восемь утра, он уже находился в реанимации, но все последующие события произошли на моих глазах… хотя, что именно произошло, я не знаю по сию пору.

– Не очень понятно, – пожала я плечами.

– Мне тоже, – согласилась Нина. – Ты для меня очень близкий человек, и этой историей я бы непременно с тобой поделилась, очень она меня озадачила. Но в ту ночь арестовали Илью, тебе было не до моих проблем, а потом возвращаться к этому уже не хотелось. Это ты ничего не видела и не слышала вокруг, а в городе об убийстве бандитских авторитетов болтали много. Согласись, событие необычное.

– Ты назвала эту историю загадочной, почему? – насторожилась я.

– Теперь всего не вспомнишь, но в целом впечатление создавалось именно такое: загадочная история. Парень лежал в реанимационной палате. Его ранение, хоть и довольно серьезное, не внушало опасений за жизнь. В реанимационную палату его поместили только для того, чтобы изолировать от других больных. Возле двери сидел сотрудник милиции и следил за тем, чтобы никто не мог проникнуть в палату. Нам объяснили, что парень – важный свидетель и предприняты все меры для его безопасности. Детектив – да и только. И вдруг, ближе к обеду, выясняется, что кто-то, несмотря на охрану, проник к нему и отключил больного от аппаратов.

– Как проник, если милиционер сидел перед дверью?

– Этот вопрос не ко мне. Возможно, проникли в окно, или дежуривший у двери проявил халатность, отошел куда-то. И в этот момент… но не это самое загадочное, – нахмурилась Нина. – Дело в том, что парень не должен был умереть, то есть для того, чтобы он умер, требовалось кое-что посущественнее, чем отключение аппаратуры.

– Как это? – растерялась я, а Нина пожала плечами. – Выходит, он умер не поэтому, так? Кто констатировал смерть, ты?

– Нет. Главврач, насколько мне известно. Труп отправили в наш морг. Через несколько дней я увидела заключение о смерти Егорова… Полный бред. Из заключения следовало, что тот был явным кандидатом в покойники и жил некоторое время только благодаря усилиям врачей, а умер, потому что… в общем, я уже говорила… А это глупость, понимаешь? Парень имел шанс выкарабкаться даже и при минимальном уходе. Это медицинское заключение было чистой липой, но подписано человеком, которого я очень уважала. Немного помучившись, я отправилась к нему и задала свои вопросы. Он был крайне удивлен и даже поражен и сказал, что под актом вскрытия готов подписаться хоть несколько раз и мысли об ошибке не допускает. У меня не было повода усомниться в его словах. Тем более что к этому моменту труп уже был кремирован и… словом, ты понимаешь.