Жестокий мир мужчин - [22]

– Я хотела бы увидеть Володю, – начала я. Женщина пожала плечами, вставила ключ в замок, тут выяснилось, что дверь не заперта. Вроде бы ее это не удивило.

– Вова, – позвала она с порога и вошла в прихожую. Меня в квартиру не пригласили, и я продолжала томиться на лестнице. Вот будет номер, если это совсем не тот Володя, который мне нужен.

Я переминалась с ноги на ногу и с тоской поглядывала на дверь с цифрой «пять». И тут женщина закричала. Она закричала так пронзительно и дико, что я, забыв про все правила приличия, влетела в квартиру и замерла на пороге комнаты.

В кресле спиной ко мне сидел парень в клетчатой рубашке, в его ногах лежала только что вошедшая женщина, трясла парня за руку и громко выла, я решительно шагнула вперед, вздрогнула и отступила, привалившись спиной к стене. Выстрел в затылок снес парню половину черепа. Кажется, я закричала и опрометью бросилась на улицу. Двери соседских квартир были распахнуты настежь, люди толпились на лестничной клетке, не понимая, что происходит.

Я не помню, как добралась до своей квартиры, вроде бы я что-то говорила вслух и несколько раз останавливалась, но в конце концов оказалась дома на кухне. Торопливо выпила рюмку коньяка, села за стол и уставилась в окно. Я напрасно ждала его в кафе, в пять часов он скорее всего был уже мертв. Кто-то очень не хотел, чтобы мы встретились.

В дверь позвонили, я не сразу это сообразила, с трудом поднялась и пошла открывать. На пороге стояла Марина.

– Тетя Ася, вы не сердитесь, только я котика возьму себе. Мама мне разрешила. Это ведь мой котенок, правда?

– Конечно, – кивнула я, мало что соображая.

– Вы правда не сердитесь?

– Правда.

Девчушка, взяв котенка, заспешила во двор, а я стояла, прислонившись к дверному косяку, забыв, что следует вернуться в квартиру.

По лестнице поднимался Севка.

– Что? – спросил он испуганно. – Что случилось?

– Его убили, – ответила я.

– Кого?

– Володю. Парня, который мне звонил по ночам.

Севка вздохнул, прошел в комнату и сел в кресло.

– Значит, ты с ним не встретилась?

– Нет.

– А про убийство откуда знаешь?

– Я ждала его до половины седьмого, а потом поехала к нему домой. – Я стала искать сигареты.

Севка молчал, глядя на стену перед собой.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, к чему может привести твое дурацкое расследование? – спросил он минут через десять. – Я тебя очень прошу: оставь все это…

– Теперь вряд ли, – подумав, ответила я.

– Но почему, черт возьми? – В голосе слышалось отчаяние, я знала, что мой ответ не внесет покоя в его душу.

– Если парня убили, значит, я на правильном пути.

Всю ночь я почти не спала, то и дело смотрела на часы и торопила рассвет. В шесть выпила кофе и спустилась к машине. Я решила ехать в Чебоксары. Объяснить, зачем, я и себе бы не смогла, а говорить об этом с Севкой или Сашкой вовсе не хотела, поэтому свою поездку я решила держать в тайне.

Улицы ранним утром были почти пусты, я выехала из города и включила приемник погромче. Мне предстояла дальняя дорога.

Найти нужную улицу в незнакомом городе оказалось нелегким делом, я потратила на это часа полтора.

Татьяна Петровна Егорова жила в частном доме. Покосившийся забор и калитка с почтовым ящиком, выкрашенным красной краской. Я поискала глазами звонок, не нашла и толкнула калитку. Навстречу мне с громким лаем выскочила пятнистая дворняжка. Почти сразу же дверь дома открылась, и на крыльце появилась женщина. Она стояла, держась за перила, и смотрела на меня вроде бы с любопытством.

По дороге сюда я заготовила целую речь, теперь она показалась мне невероятно глупой. Я растерянно улыбнулась и сказала:

– Какой у вас сторож… – И добавила: – Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответила женщина. – Вы ко мне?

– Я ищу Егорову Татьяну Петровну, – пояснила я.

– Значит, ко мне. – Женщина вроде бы осталась довольна и распахнула дверь. – Проходите.

Я прошла и оказалась в маленькой чистой кухоньке с кружевными занавесками на окнах.

– Садитесь. – Женщина пододвинула мне стул, села на старенький диван и посмотрела на меня с любопытством.

Надо было как-то объяснить мой визит. С минуту я томилась, потом начала неуверенно:

– Татьяна Петровна, я хотела бы поговорить о вашем сыне, Дмитрии.

– О Диме? – удивилась она, вздохнула, разгладила фартук на коленях и сказала, точно виновато: – Дима умер пять лет назад.

– Мне это известно, – кивнула я, врать было стыдно, но по-другому объяснить свой визит я не могла. – Татьяна Петровна, я работаю в газете, готовлю статью и… по ряду причин меня интересует эта история…

– Вы журналистка, да? – Женщина поднялась, поставила на плиту чайник и стала накрывать на стол. – Я ведь ничего не знаю, – сказала тихо. – О том, что случилось, мне сообщили лишь через две недели после смерти Димы. Он в больнице лежал, еще живой, а я… – Она закрыла лицо фартуком и заплакала. – У меня ведь нет никого теперь…

– Татьяна Петровна, вы простите, что я об этом спрашиваю…

– Нет-нет, ничего, – торопливо заверила она. – Вы на меня внимания не обращайте. Пять лет – большой срок. Я уж свыклась. Мы ведь с Димой нечасто виделись, писал он редко, приезжал только в отпуск на пару дней. Вы не подумайте, он был хорошим сыном, просто… жизнь так сложилась. Работа… а потом вдруг это…