Жестокие святые - [84]

Из его губ вырвался тихий удивленный стон. Малахия притянул ее ближе, и Надя ощутила, как прижимаются его бедра и как его рука тянет за волосы, чтобы углубить поцелуй. Выгнув спину, Надя еще ближе прижалась к нему, пока между ними не осталось ни сантиметра. Были лишь они, только они, жар его тела и напор его губ.

Несмотря на всю ложь, заговоры и нависшую опасность, которой он подверг их дрянной план, она поняла, что обладала властью над ним. Глава ордена чудовищ мог быть уничтожен прикосновением ее губ.

У Нади хватило ума, отложить эту мысль, чтобы обдумать ее потом, потому что через мгновение Малахия углубил поцелуй и просунул колено между ее ног, отчего все мысли тут же вылетели из ее головы.

Когда они наконец оторвались друг от друга, Надя хрипло рассмеялась, рассматривая сверкающую радугу на стенах башни.

– Отыщи Париджахан и Рашида. Я не знаю, что случилось с ними, когда меня забрали, и сильно переживаю за них, – сказала она.

Малахия кивнул.

Она обхватила рукой его подбородок и посмотрела ему в глаза.

– Докажи мне действиями, а не словами, что я не должна убивать тебя за то, кто ты есть, – прошептала она.

Вот только даже сейчас она сомневалась, что сможет когда-нибудь это сделать.

– Когда здесь все закончится, отправляйся в собор, – велел он. – Ни один из Стервятников не причинит тебе вреда.

Она почувствовала, как по спине растекся холодок ужаса.

– А Рашид и Париджахан уже знают о тебе?

– Да.

«Они скрывали это от нее. Все до единого».

– Надя… я… – начал он, но она взмахнула рукой и направилась к лестнице.

– Иди, – поторопила она. – Поговорим позже.

В этих словах скрывались угроза, обещание, заявление, что еще не конец и она не позволит ему очаровать себя.

Он помедлил, и от его нерешительности Наде стало только хуже. Она не знала, что делать, и не могла спросить совета у своих богов. Ее раздражало, что она чувствовала себя потерянной, преданной и сломленной.

Хотя это не должно иметь такое влияние на нее. Она пришла сюда, чтобы остановить войну и восстановить справедливость по отношению к богам, вернув их в Транавию. И кого волнует, что ее сердце разлетелось на куски, пока она шла к своей цели?

Возвращаясь в покои Пелагеи, она готовилась к тому, что Серефин начнет задавать вопросы, на которые она не была готова дать ответы. Он все еще считал ее транавийской аристократкой. И хотя то, что он узнал Малахию, не имело особого значения, но что-то в этом казалось странным, ведь у них обоих были светло-голубые глаза. Возможно, это лишь совпадение, но…

Впрочем, сейчас стоило выбросить это из головы. Надя толкнула дверь и увидела, как Серефин яростно о чем-то шептался с Остией. Но стоило ей войти, как они оба замолчали.

– Куда делся Малахия? – спросил Серефин.

– Мы прибыли во дворец с двумя друзьями, которых не видели после моего похищения.

Серефин вздрогнул. И Надя почувствовала, как холод постепенно отступает. Он стремился к той же цели, что и они, хотя и другими способами. Надя не знала, как он относится к войне, но, когда он вчера за ужином упоминал о фронте, в его голосе слышалась усталость.

– Прости, – тихо сказал он. – Я не думал, что ты тоже окажешься в опасности.

– Но знал, что во дворце что-то происходит?

– Думал, что короля интересую лишь я.

Она кивнула.

– Вот почему ты хочешь убить его? Потому что выбор стоит: либо ты, либо он?

– Не только. Ты и сама видела, что его одержимость властью и война сотворили с Транавией.

Видела. Страну окутали нищета и страдания, как и Калязин. Это не могло больше продолжаться. Они не могли больше терпеть это.

– Ты ему доверяешь? – спросил Серефин. – Черному Стервятнику?

«Как можно дать однозначный ответ, если до сегодняшнего дня я не знала, кто он такой?» – подумала она.

– Думаю, его стоит держать на расстоянии вытянутой руки, – сказала Надя, хотя сама не следовала этому совету, все еще ощущая на губах его поцелуи. – Но я верю, что он поможет нам.

– У меня это не укладывается в голове, – пробормотала Остия.

Надя пожала плечами.

– Это его ошибка привела к таким последствиям… – Даже просто произносить это вслух было больно. – Вполне логично, что ему захотелось искупить свою вину.

– Но будет ли этого достаточно? – задумчиво произнес Кацпер.

Серефин нахмурился. Он выглядел ужасно: под светлыми глазами появились темные круги, а каштановые волосы выглядели грязными.

– А что, если мы введем еще одну переменную? – обдумывая план, тихо предложила Надя. – Может, нам заставить твоего отца самого прийти к нам?

Серефин поднял голову, и она увидела его глаза. В них светились такое отчаяние, такая безысходность. Казалось, он не верил, что его отца можно остановить. Боль врезалась в нее, словно острие ножа. Ведь она тоже лгала ему. Хотя принц оказался вовсе не чудовищем, как ей раньше казалось, а юношей, в которого Надя влюбилась, наоборот, оказался намного хуже, чем она могла предположить. И сейчас она обманывала их обоих, чтобы добиться своих целей. Но она не могла рассказать Серефину правду, потому что опасалась, что он может наброситься на нее прежде, чем все закончится.

– Заманите его в собор – пусть думает, что Малахия готов провести церемонию или что-то в этом роде – пусть считает, что получит то, что так сильно хочет…