Жестокие люди - [53]

Я подошел к туалету, который располагался около мужской раздевалки. Там никого не было. На скамейках лежали начищенные до блеска ботинки, в которых играют в гольф, а на стенах висели фотографии каких-то мужчин в длинных белых брюках, игравших в теннис. Я быстро зашел в одну из старомодных мраморных кабинок, расстегнул брюки и снял трусы. Мне понадобилась бумага, чтобы привести себя в порядок. Дело не в том, что я находился на анально-сексуальной стадии развития, как сказали бы психоаналитики – просто я был оптимистом. Надеюсь, она опять положит туда руку, и мне не хочется, чтобы ее поджидал там неприятный липкий сюрприз. Интересно, знала ли она, что довела меня до оргазма? Мне было известно слишком мало, чтобы чувствовать себя смущенным. Со мной такого никогда раньше не случалось… Я имею в виду, что другой человек в этом участвовал впервые. Интересно, должен ли я сказать ей что-нибудь, или нет?

Я надел брюки. Свои трусы я держал в руке, потому что собирался выбросить их в мусорную корзину, стоящую у раковины, но только приоткрыл дверь кабинки, как услышал, что в туалет кто-то вошел. Этот человек насвистывал песню, которую играл оркестр. Теперь она не казалась мне такой уж слащавой. Я продолжал стоять в кабинке, ожидая, когда он уйдет. Но он продолжал напевать, и когда дошел до строки «Ты у меня одна», ужасно громко пукнул, и сразу же засмеялся, словно восхищаясь своей шуткой. Запах был такой, будто огромное животное оставили лежать в сломанном холодильнике. Обонятельный инстинкт победил. Я зажал нос руками, и, конечно, мне пришлось понюхать свое перепачканное белье. Это было отвратительно. Я уронил трусы, и они приземлились прямехонько в унитаз. Теперь у меня появилась еще одна проблема. Что мне делать? Вытащить их и выжать, или пусть это делает кто-то еще? Я решил просто смыть воду. Но когда она стала подниматься все выше и выше, и дошла до края унитаза, мне стало понятно, что это была серьезная ошибка.

Потом пердун тоже смыл воду и вышел из комнаты. Я готов был пулей вылететь оттуда, но тут опять раздались звуки шагов. Вода стала уже медленно переливаться через край унитаза. Я накрыл его крышкой и попытался скрыться с места аварии. Послышались чьи-то голоса. Это были Маркус и Слим.

– Да успокойся ты. Здесь никого нет. – Слим говорил, как пьяный, запинаясь. Видимо, это из-за антидепрессантов.

– Заткнись.

Маркус стал проверять, нет ли кого в кабинках. Он, наверное, решил, что та кабинка, в которой стоял я, закрыта, потому что там сломан унитаз. В общем-то, он был прав. Тогда он затащил Слима в соседнюю кабинку и толкнул его прямо на сиденье. Когда он заговорил, я понял, что дело не в том, что они решили покурить марихуаны.

– Ты опять ел эту гадость, – произнес Маркус горячо и настойчиво. Скорее, он был огорчен, а не взбешен. Когда он разговаривал со мной, то тоже злился, но теперь его голос звучал по-другому.

– Всего две марки. – Я все еще стоял на унитазе. Решившись посмотреть вниз, я увидел, как Маркус схватил Слима за лацканы его пиджака и начал трясти его.

– За каким чертом ты это делаешь? Неужели из-за того, что стыдишься меня? Или того, чем мы занимаемся? – Я решил, что сейчас он его ударит. Но вместо этого он поцеловал Слима. Они, кажется, собирались спутаться прямо здесь. Тогда я переступил через лужу, которая разливалась по полу туалета, тихо приподнял щеколду, и на цыпочках побежал обратно в зал.

Я даже и не знал, что обо всем этом думать. Странно только, что я не был шокирован еще больше. Когда я проходил у столика вице-президента, то услышал, как он свистит. Мне стало смешно. У всех здесь были свои секреты, а правил, кажется, вообще никаких не было. Когда я опять подсел к Майе, она спросила, почему меня так долго не было.

– В этой раздевалке я пережил религиозный опыт.

– Ты говоришь, как Брюс. – Она произнесла это таким тоном, что мне сразу стало ясно, что это не комплимент. Тогда я прошептал ей на ухо о том, что делал в туалете вице-президент, и как мне пришлось смыть свои трусы. Она так смеялась, что опрокинула свой бокал с вином, а потом поцеловала меня.

– Беру свои слова обратно: на моего брата ты совсем не похож.

Если забыть о том, что я ничего не сказал о Маркусе и Слиме, я все-таки имел много общего с ее братом. Мы оба ревностно оберегали свои секреты. Только он знал, как можно рассказать все, так ничего и не сказав, а я только учился этому.

Пока мы ели свои отбивные, пожилая леди с голубыми волосами и желтыми бриллиантами рассказывала, как ее выгнали из школы.

– Директриса вызвала мою мать и сказала, – было смешно наблюдать за тем, как эта старушка изображает другую старушку, – «Эбигейл – умная, привлекательная, прелестная девчушка, но, боюсь, нам придется с ней расстаться». Мама спросила ее, почему. Тогда мисс Хьюитт – так ее звали, – сказала следующее: «Если говорить начистоту, то все эти бриллианты, которые звенят в ее школьной сумке, отвлекают от учебы и ее саму, и других девочек».

– А как вам досталось это кольцо? – спросила Майя, наклонившись поближе и положив руку на мое бедро.

– Я была обручена с одним банкиром из Вирджинии.