Жестокие люди - [30]

В 1958 году он собирался стать сенатором (как независимый кандидат). Но его не выбрали. После чего Осборн, как говорили люди, поступил крайне цинично: а именно, стал ссужать деньги кандидатам от обеих партий, так что он выиграл бы в любом случае, кто бы ни победил на выборах. Ни в одной статье не говорилось о том, что Осборн отошел от дел, но мне показалось, что последние десять лет он развлекал себя главным образом тем, что спасал исчезающие виды животных, скупал картины по бешеным ценам (позже неизменно оказывалось, что он очень выгодно вложил деньги) и спонсировал безумные проекты, чем чрезвычайно раздражал своих богатых друзей.

Когда я закончил просматривать вырезки, мне стало и легче, и сложнее вообразить, что моя мама занимается сексом с семидесятитрехлетним Огденом К. Осборном (если бы ему было пятьдесят лет, у меня бы на этот счет не было никаких сомнений). Я ревновал. И завидовал его богатству. Но больше всего меня беспокоило другое. В голове у меня, словно отвратительная холодная рептилия, извивалась мысль о том, что, даже если мама действительно ублажает это ископаемое с его миллиардами, то это не самое ужасное, что могло со мной приключиться Я засунул газеты обратно в чемодан. Мне было так плохо, что хотелось схватиться за стул – мне нужно было на что-то опереться. Осматривая комнату, чтобы проверить, все ли на месте, я нашел вырезку, упавшую за изголовье кровати. Это был выцветший листок бумаги, со статьей на экономическую тему, давным-давно потерявшей актуальность. Я бы в жизни не стал утруждать себя чтением этой газеты, но Осборн дал в ней отличный совет, которым я так и не сумел воспользоваться. Но помню его слова дословно. Вот что было напечатано на четырнадцатой странице газеты «Геральд Трибьюн» от пятого ноября 1961 года:

«Есть единственный способ избежать разочарования. Это касается и бизнеса, и любви. Никогда не задавайте вопросов, если вы еще не знаете на них ответов».

9

Каждый день в девять утра мама уезжала из дома, и раньше шести не возвращалась. Она жила непонятной для меня жизнью. Нет, она от меня ничего не скрывала; но мне было трудно представить, что она действительно всем этим занималась. Вечером, перед сном, она составляла список дел на завтра. С полдесятого до половины двенадцатого – сеанс массажа у Осборна. В полдень они вместе обедали. По понедельникам, средам и пятницам мама отправлялась в Саммервилль, где занималась аэробикой, а в остальные дни (кроме воскресенья)

– ездила в Бернадсвилль, к одной женщине, у которой было тринадцать кошек. Она преподавала йогу – прямо в гостиной комнате своего дома. И семь ней в неделю, будь то дождь или солнце, ровно в пять часов вечера, мама принимала участие в собрании Общества анонимных алкоголиков, сидя на первом ряду. Они проводились в цокольном этаже пресвитерианской церкви в Морристауне. В воскресенье мы ссорились из-за того, что я не желал бегать с ней по утрам. Днем она читала книжки из серии «Помоги себе сам». У меня было такое чувство, будто я живу с боксером Рокки. Она целыми днями тренировалась, чтобы повзрослеть. Иногда, чтобы подразнить ее, когда она составляла вечером свой список, или собиралась на пробежку, или вызывала у меня отвращение тем, что поливала хлопья в своей тарелке не молоком, а апельсиновым соком (приговаривая, что он полезнее), я напевал песню из этого фильма: «Ты становишься сильнее…».

Бернадсвилль, Морристаун и Саммервилль – Бермудский треугольник, олицетворяющий здоровье, счастье и богатство. Что ж, замечательно. Меня волновало другое: чем они с Осборном на самом деле занимаются во время трехчасового сеанса массажа?

На следующий день я вскочил с кровати за полчаса до того, как мама должна была выходить из дома.

Она говорила, что когда погода была хорошая, они «занимались» (ее слова) на террасе его застекленной веранды. Небо было ярко-голубым и пронзительно чистым – ни единого облачка. Мне надо быть там еще до того, как она приедет. Хочу видеть все, в том числе и то, как она своими золотыми руками будет размазывать массажное масло по его дряблой плоти. Я даже бинокль с собой взял.

Интересно, как она будет разогревать руки, прежде чем коснуться его? Потрет их друг о друга? Согреет своим дыханием? А может, они уже не утруждают себя притворством? Если они будут на веранде, я тоже буду там. Мама говорила, что перед ее приходом овчарок привязывают. Она боялась больших собак. Мистер Осборн проявил понимание, конечно. Я, разумеется, не собирался устраивать сцену или рыдать в их присутствии. Мне казалось, что, если увижу все своими глазами, то не буду уже тайно желать, чтобы это все-таки случилось.

Трудность заключалась в том, что я понятия не имел, где находится его дом, а когда спросил ее об этом, она только неопределенно махнула рукой, указывая то ли на юг, то ли на юго-восток. Впрочем, из газет мне было известно, как выглядит его особняк. Он был построен из известняка, который доставлялся из Нью-Гемпшира, и мрамора (а его тащили аж из Италии). В доме было четыре этажа и пятьдесят девять комнат. Наверное, можно просто идти вперед. Тяжело будет эту махину не заметить.