Жестокие истины (Часть 1) - [58]

  

  

  Пять дней подходила к Кравену растянувшаяся на походе армия Ангела. Между противниками велась ленивая перестрелка, и раненых с обеих сторон имелось совсем немного. К шестому дню в разных местах подготовлены были площадки, и тринадцать гигантских катапульт начали швырять в город камни, облепленные горящей смолою. Страху от этого обстрела было больше, нежели реального урона: в нескольких местах зажигательные снаряды вызвали пожары, которые больших последствий не имели. Постепенно горожане начали привыкать к новому для них осадному положению; почти все были уверены, что через месяц-другой подольники уберутся восвояси, как бывало уже не раз.

  У мастера Годара хлопот, связанных с войной, было совсем немного. За всё это время в больницу поступило с десяток подраненных и обожженных солдат, да несколько горожан. Трое уже через пару дней сбежали обратно, на стены. Важнее было то, что Сильво Персон наконец-таки обратил внимание на нужды больницы. По решению Малого Совета, заседавшего почти непрерывно, больнице безвозмездно были переданы двести коронеров, и предоставлено право брать на общественных складах всё, что только мастер Годар сочтет нужным. Не забыл своего друга и Рон Стабаккер: в один прекрасный день у ворот "Доброго Кравена" остановилась подвода, нагруженная мешками с мукой, бочонками с пивом и тремя тушами копченых свиней.

  -Отвези всё в больницу, а господину Рону Стабаккеру передай мою искреннюю благодарность, - сказал лекарь пожилому возчику и тут же ушел к себе.

  Элиот, присутствовавший при этом, пошел за возчиком, и от своего имени реквизировал одного поросенка, один бочонок с пивом и один мешок муки. Учителю он ничего не сказал: пусть заботится о своей больнице, а он, Элиот, позаботится о нем самом. Возчик не возражал, из чего Элиот сделал вывод, что хитрый мужик и сам тоже неплохо поживился на этом деле.

  По вечерам, стоя у слюдяного окошка, Элиот подолгу думал об Альгеде и вздыхал отттого, что лишен был возможности видеться с ней. Прислушиваясь к мышиной возне в углу, пытался вспомнить, какие у нее глаза... Черные? Нет, ближе к коричневым, и брови такие, особенные: вразлет... О войне думал мельком, как о каком-то незначительном событии в своей жизни. Зато учитель и Книга занимали его чрезвычайно. Была тут большая тайна, заставлявшая трепетно биться сердце. И, конечно, думал он о том черном человеке, что посетил их по пути в Кравен. Кто он?.. Откуда явился, и куда ушел?.. Враг он им, или друг?.. Почему-то, Элиота не покидала уверенность, что он когда-нибудь обязательно встретится с этим господином, и тогда уж узнает о нем всё.

  Между тем, Кравен продолжал жить своей жизнью. На рынках торговки делились самыми свежими слухами. Говорили, что Ангел пообещал своим солдатам нарезать по сто гектаров пашни каждому. Земли эти, разумеется, не могли появиться из воздуха: их собирались отобрать у кравников. Говорили о Персоне, заявившем будто бы, что он не пожалеет всего своего богатства, если того потребует свобода его города. Говорили и об аррских купцах, которые сбившись в большой караван, шли в Кравен, и везли с собой много всяких товаров, но в основном, конечно же, зерно.

  И вдруг, случилось неожиданное. В один из вечеров, как обычно, десятки лодчонок вышли в море на ночной лов сельди. Под утро половина из них пропала бесследно. Уцелевшие рыбаки рассказывали, что якобы видели, как горизонт на западе покрылся множеством парусов. А в полдень любой желающий мог и сам наблюдать с портового мола эти самые паруса. То подходила армада адмирала Сандро: десятки приземистых галер, тяжелые дромоны с осадными башнями, сотни барж, и еще странные, никогда прежде не виданные, угловатые корабли с высокими, в десять локтей, бортами. Как выяснилось позже, строительство имперского флота происходило в глубокой тайне на реке Лейбе: триста кораблей и барж были срублены, оснащены и спущены на воду за каких-то три месяца!

  Появление вражеского флота в море, которое считалось до этого своим, вызвало у кравников бурю эмоций. О скором окончании войны, как и о подходе аррского каравана, пришлось забыть. Теперь все понимали, что борьба будет долгой и упорной. Общее настроение выразил толстяк Уорт:

  -Мы как в мышеловке тут сидим. Не знаю, кто кого теперь одолеет. Одно знаю: драка будет жестокая... И помогай нам святой Николус!

  Адмирал Сандро выстроил свои корабли полумесяцем, напротив входа в Кравенскую бухту. Он как бы приглашал противника померяться силами. Однако, командовавший кравенским флотом старшина Крюстейторр, по прозвищу Бородавка, не спешил. Главным образом, он надеялся на осенние бури, которые разметали бы вражеские корабли по всему морю. Так продолжалось два дня. А на третий поднявшиеся на стены кравники увидели, что маячивший у горизонта торговый флот подошел к берегу. Происходило что-то невероятное: подольники топили те самые угловатые корабли, которые вызвали у осажденных столько споров и кривотолков. Мало того: некоторые из них канатами вытаскивались прямо на берег не далее чем в километре от стен, и затем без промедления ставились на колеса. Прошло два часа, прежде чем кравники поняли, в чем дело. Адмирал Сандро строил крепость, которая - секция к секции, - росла с ошеломляющей скоростью. А в море столь же стремительно поднимались из воды молы.