Жестокие ангелы - [25]
Я не знал, как на это отреагировать, поэтому ничего не ответил. Подразумевалось, что все праведники — шпионы. За вверенными мне я наблюдал честно и добросовестно. Но до настоящего времени я сумел установить их вину только в том, что они прибегали к услугам чёрного рынка, когда больше нигде не находили необходимого. У меня имелись досье на тот случай, если в будущем придётся на них что-то повесить.
— Вам нечего сказать, капитан? — спросил страж, вопросительно приподняв брови. На мгновение мне показалось, что он насмехается надо мной, и под воротничком закололо ещё сильнее.
— Прошу прощения, Великий страж. Не понимаю, зачем вообще засылать к нам шпионов. К нам, бедным, пребывающим в смятении, спорящим друг с другом, порабощённым нам.
Голос стража звучал холодно.
— Они видят, что мы снова объединяемся и готовимся занять своё место в экономической и политической жизни миров, населённых изгнанниками. — Здесь не принято использовать слово «колония». — Они подозревают о наших намерениях и хотят увериться, что мы не собираемся посягать на их драгоценную стабильность.
— А мы собираемся? — спросил я. Не знаю, что подвигло меня на это. Я устал. Я был испуган. Я не хотел находиться там.
Страж Эразмус громко расхохотался:
— Отличный вопрос, капитан. Мне нравится такой ход мыслей. — Этот комментарий был обращён к командиру Баркли, который в ответ коротко и смущённо улыбнулся, почувствовав скорее облегчение, чем удовлетворение. Так мне показалось.
— Что скажете, — продолжал страж, по-прежнему со слабой улыбкой на тонких губах, — если я отвечу: да, мы собираемся бросить вызов этой драгоценной стабильности?
Я подбирал каждое слово с чрезвычайной осторожностью.
— Хотелось бы знать почему, Великий страж.
— Потому что намерены их окружить. Мы ведём секретные переговоры на очень высоком уровне с другими мирами изгнанников. Они, подобно нам, устали от этой старушки развалины под названием Земля, присевшей на корточки где-то посреди паутины миров Солнечной системы и готовой нанести свой удар, если мы будем более чем пассивными реципиентами её приказов и установлений. — Страж снова сел на свой стул, обхватив себя за плечи и глядя на меня с видом победителя.
Приказов и установлений? Когда это мы выполняли что-то по приказу Pax Solaris? Что ж, кто я? Всего лишь какой-то капитан службы безопасности. Мне не положено быть допущенным в узкий круг посвящённых в дипломатию.
— Мы достигли соглашений с достаточно большим числом систем о том, что создадим кордон для миров Солнечной системы. Как только всё будет готово, они не смогут отправлять к нам свои корабли, свои товары и своих изгоев. Им придётся позволить нам равноценный доступ в миры Солнечной системы.
Принимать наши корабли, наши товары и наших изгнанников.
Наших преступников и шпионов.
Это звучало вполне резонно и правильно в рамках того, на что был способен Кровавый род. Он не жаловал Солнечные миры. Они излучали некие внутренние импульсы, которые в большей степени, чем что-либо ещё, таили в себе угрозу падения и краха Эразмуса. Кровавый род не мог простить этого.
Но что-то точило меня, придя из самых глубин моего мозга, то, что было похоронено под всеми остальными заботами и тревогами. Старый рапорт, старое расследование, что-то связанное с праведниками. Я почти ухватился за нужную мысль, но внимание стража, сфокусированное на мне, никак не облегчало мыслительных процессов в моей голове, и она незаметно ускользнула.
Я обернулся к командиру Баркли. Вот и пришло время применить на практике первый урок, усвоенный в академии. Что бы твоё начальство ни говорило тебе о политике, игнорируй эту информацию. Не придавай значения. Только одно имеет значение.
— Какие приказания, командир?
Баркли подождал, не захочет ли Великий страж сказать что-нибудь. Тот промолчал, и мой командир произнёс:
— Ваша задача — поближе познакомиться с этой группой праведников. Присмотрите за ними, но не спугните. И убедитесь, что они не попадут в какие-нибудь… неприятности.
Конечно.
— А вы не могли бы проинформировать меня, какого рода эти… неприятности, командир?
— По мере необходимости, — ответил Великий страж.
Так оно и было. На меня взвалили ответственность за новых праведников. Если бы они совершили нечто удачное и успешное или что-то неприемлемое, за всё это в равной степени был бы ответственным один человек — я.
— Вам ясно, капитан?
В голосе командира скрывался какой-то подтекст. До прибытия новых праведников его внимание будет сосредоточено на моей персоне. Ему самому это всё тоже не нравилось. Он хотел бы остаться со своими клерками и их рапортами. Он хотел, чтобы рынки были открытыми, а его семья могла тихо и мирно существовать в своём уютном гнёздышке.
— Да, командир.
Я ждал в тишине, пока страж изучал меня, а командир Баркли изучал стража. Очевидно, удовлетворённый тем, что страж Эразмус удовлетворён, Баркли сказал:
