Жестко и быстро - [29]

— Я не уверен, что это так необходимо, — сказал вслух. — Вот что, можно я почитаю твои учебники, чтобы глянуть, что именно пропустил и что там еще предстоит выучить за последние полгода?

Через два часа я уже знал, что проблем не будет. Мне остается только дотянуть новейшую историю и так называемый курс социальных наук, потому что школьный курс точных наук почти идентичен тому, что я учил в прошлой жизни, притом, что математика и физика тут даются в меньшем объеме, а законы всемирного тяготения в учебнике даже не упоминаются. Оно и понятно, дворянину физика и математика не столь критичны, а гравитацию изучать вообще ни к чему, данные о том, падение с какого этажа смертельно, люди и так вывели статистически, без формул. Зато социальные дисциплины имеют высокое значение. К счастью, такие вещи, как риторика, этикет, литература, поэзия, экономика и бальные танцы, изучаются в средних классах по минимуму, а в старших присутствуют как факультативы и экзамен по ним сдавать не надо.

— В общем, не нужны мне ни учителя, ни школа. Математику я знаю хорошо до самого конца курса, а историю и социалку дотяну сам по твоим учебникам.

— Ты уверен? Судя по твоему досье, которое дедушке дал Петр Николаич, ты в учебе звезд с небес не хватал от середняка до хорошиста.

Я кивнул.

— Не хватал, потому что не считал важным, а не потому, что не мог. Хочешь пари? Возьмем задачи по математике или физике из самого конца учебника и поглядим, кто быстрее решит.

— Так я же их еще не проходила!

— Значит, я решу быстрее, даже если ты способнее меня, потому что тебе вначале прочитать и понять надо, а я давно прочитал и понял.

— Ладно, — согласилась Анна, — тебе видней. Кстати, у тебя проблем с сетью и доступом не возникло? А то ведь все твои вещи, телефон и комп остались в прежнем Доме… Ты вернул себе доступ к школьному сайту, списки друзей там?

— С Лехом Яблонским я уже связался, спасибо. Остальные мне побоку.

— Хм… только один друг?

— Мне письма в каталажку писал только он.

Еще жителям Дома Сабуровых показалось странным, что я за неделю, прошедшую с момента возвращения, ни разу не сходил в храм возблагодарить Всевышнего, хотя, по идее, должен был пылать бесконечной благодарностью.

Это удивление мне высказала опять же Анна.

— А при чем тут храм к моей благодарности? — пожал плечами я. — Господь услыхал меня из пустыни — значит, и мои благодарности тоже слышит везде.

Однако если крестьянин не идет в лес к тэнгу[6] — тэнгу приходит к нему сам. На следующий же день в усадьбу заявились двое монахов в красных одеяниях, и отвертеться от встречи с ними мне не удалось. Правда, суть происходящего оказалась проще, чем я поначалу опасался: они пришли, чтобы выслушать и записать историю моего чудесного спасения, так как церковники уже давно ведут летописи «чудес», включая и заступничество господа за несправедливо обвиненных.

Само собой, что рассказать им реальную историю я не рискнул из опасения неизбежных и непредсказуемых последствий, из которых психлечебница еще не самый худший вариант. Впрочем, отделался я от них очень просто, сказав, что потерял сознание в пустыне, а очнулся уже в пещере, возле покойника с флягой, и что к тому же не очень понимаю, как сумел одолеть трех мертвецов, совершенно не умеючи драться. Братья-монахи, попивая прохладительные напитки, записали мой рассказ, попросили меня и далее жить так, чтобы господь не пожалел о своем заступничестве, поблагодарили деда за гостеприимство и ушли восвояси. Минус одна проблема.

Параллельно со своими тренировками я тренировался также и у К’арлинда. Методика обучения мага показалась мне очень-очень знакомой: техника шлифуется путем многочисленных повторений, собственно тренировке предшествует медитация для очистки сознания от всего лишнего. К’арлинд также рассказал мне, что тренировки для развития силы Дара заключаются преимущественно в использовании специально разработанных техник и заклинаний на пределе возможности. Меня такое принципиальное сходство между тренировками тела и магических способностей позабавило.

Помимо этого я узнал от своего учителя много интересных вещей о магии, и не только, хотя часть информации мне как неисправимой единичке была бесполезна. К’арлинд, несмотря на нескрываемую неприязнь к людям и мою к нему сильную антипатию, оказался интересным и остроумным собеседником. Избавиться от его компании без открытого неповиновения деду, чего я решил без необходимости не делать, не представляется возможным, а раз так — из всего плохого надо хотя бы извлечь пользу.

Для самого К’арлинда явился полной неожиданностью тот факт, что я не знаю даже теоретических азов магии.

— Жаль, что мне не пришлось служить тренером в Доме Рэммов, — желчно сказал он, когда я в очередной раз продемонстрировал свое невежество.

— Почему?

— Там, я погляжу, можно получать деньги, ничего не делая. Чем занимались твои учителя? Научили творить пустотный щит — и все?! Ни лекций, ни тренировок?!

Я пожал плечами:

— Ну а на фига они мне? Я сызмальства знал, что мой потолок — внизу первого уровня, так зачем меня учить? Отец, в отличие от деда Александра, не тратил на бесполезную магию ни мое время, ни время учителей. Я — единичка, все, баста. Приговор окончательный, мои тренеры пустоту не особо уважали. На второй уровень мне не подняться.