Жестко и быстро - [19]

Устремляю взгляд на мишень-подушку, выбрасываю вперед кулак. Удар в высшей мере жалкий, но он — первый.

Конечно, у любого наблюдателя со стороны будет повод посмеяться вволю. Что такое искусство рукопашного боя в мире, где боевые маги пятого-шестого уровня способны в считаные секунды расправиться со взводом отлично экипированных солдат?! Казалось бы, пшик и только…

Но другого способа стать сильнее я не знаю.

Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.

* * *

Как и предупреждала Анна, вечером мне пришлось ужинать с дедом. Правда, это было не совсем семейное мероприятие, так как ужинали мы вчетвером: я, Александр Тимофеевич, господин Уэйн и еще один, совершенно незнакомый мне человек.

К слову, эта манера людей из восточных краев использовать при обращении имя собеседника и видоизмененное имя его отца мне всегда казалась старомодной. На Севере и Западе подобные обычаи канули в Лету, и услыхать имя вроде «Вольфганг Йоганн Реннер Бах» можно лишь на строгих официозах. А в повседневной жизни прибавляют имя предка к своему только восточники. В ближайшем заграничье такая манера осталась разве что в Берберском Халифате, там тоже вовсю применяется «ибн Хассан». Новый мир во многом похож на старый: тут те же народы — арабы, европейцы, славяне… Интересно, есть ли японцы?

Обедали мы на балконе, откуда открывался неплохой вид на город в целом и Заречье в частности. Слуги, которыми руководила София Александровна, дочь дяди Александра, уже вполне взрослая двадцатилетняя леди, подали первое, второе, десерт в ассортименте и напитки. Короткий миг я чувствовал себя сильно не в своей тарелке, сидя — да, снова каламбур — перед большой тарелкой мясных щей. Это взбрыкнула память из прошлой жизни, напомнив, что в Японии подают много разных блюд малыми порциями, а не два блюда здоровенными тарелками. Впрочем, я не в Японии, да и к обычаям, царящим в Доме Сабуровых, привычен с детства.

В самом начале обеда мне представили незнакомца — это оказался Петр Николаевич Беляев, глава организации, которая играла роль одновременно службы безопасности, внешнеполитической, в масштабах Домов, разведки — и контрразведки, внутренней и внешней.

А затем разговор пошел на все темы подряд, кроме серьезных. Единственным намеком на серьезную беседу стал вопрос Петра Николаевича:

— Реджинальд, а что, в Доме Рэммов вас обучали использованию холодного оружия и рукопашному бою?

Опа, вот и первый скользкий вопрос. Либо охрана у ворот в монастыре рассказала, либо там еще и видеокамеры были, я же не присматривался на этот счет. Как я разделал того мертвяка с саблей, можно было заметить со стены, к тому же я пришел к воротам уже вооруженный, значит, меч я у кого-то отобрал, логично. Или проще — пошли по моим следам и нашли второго покойника, разделанного его же собственным оружием. С другой стороны, Реджи Рэмм меча в руках сроду не держал, до того, как в пустыню попал, и это, чисто теоретически, проверить можно, ведь я не знаю возможностей Петра Николаевича по части получения информации из чужого Дома, а попасться на лжи очень не хочется. Ладно, лучшая защита — нападение.

— Так это и есть тот серьезный разговор, о котором меня предупреждали? — Я постарался, чтобы в моем голосе звучало любопытство.

То ли Петр Николаевич профессиональный дознаватель и распознал мой ответ именно как уход от ответа, то ли мне показалось, что он насторожился?

— Нет, профессиональное любопытство. Четкое отсечение головы одним ударом, а перед тем еще и разрубание черепа, тоже чистое — это признак определенного мастерства, знаете ли, не говоря уже о том, что первого мертвеца вначале обезоружили.

— И что с того? Я вас еще больше удивлю сейчас. Это второй и третий противники. С первым я в пещере встретился, в состоянии крайнего изнеможения, у него была электродубинка, а у меня два ботинка, снятых с трупа. И что? С господней помощью как-то справился. Могли бы и сами догадаться, что Он не дал бы погибнуть невиновному.

Шеф СБ почесал затылок.

— Логично. Я, правда, с трудом представляю себе способ божественного вмешательства в наш бренный мир — никогда с этим не сталкивался, знаете ли.

Я пододвинул к себе тарелку с биточками и отправил один в рот, всем своим видом показывая, что тема исчерпана. Тут появились слуги и убрали грязную посуду.

Как только все перешли к биточкам и салату, Александр Тимофеевич сказал:

— В общем, надо утрясти некоторые вопросы. Реджинальд, ты в курсе, как обстоят дела с активами твоего отца, проще говоря — твоим наследством?

Я напряг память.

— Да, припоминаю что-то такое.

— Когда твой дядя Вольфар изгнал тебя и отдал под суд, твою собственность, которую Дом опекал до твоего совершеннолетия, он конфисковал. Однако теперь, когда твоя невиновность доказана господом, эта конфискация незаконна. Что ты думаешь об этом?

Вся собственность эта, если меня не подводит память, — акции в паре мелких предприятий, потому что отец в финансовые дела Дома был вовлечен не как совладелец, а как руководитель с высоким жалованьем в процентах от дохода. То есть там нечего было передавать в наследство, а пакеты акций он приобрел сам. Не бог весть какое богатство.