Жёсткая ротация - [38]

Никакого ужаса, правда, не воспоследовало — разве что ежедневная и чуть ли не ежечасная демонстрация сериала «Челюсти» с губернатором в титульной роли.

То есть это был, конечно, ужас, но, как в анекдоте, не ужас-ужас! В кроваво-красной гамме (её, кстати, несколько пригасили) на канале восторжествовала беспросветная серость — и сразу, уже в который раз, выяснилось: это Бремя Белых нести тяжело, а Бремя Серых (как говорить правду, по Булгакову, хотя как раз правдой здесь и не пахнет) — легко и приятно. Городской канал на «троечку» с твёрдым, как штык, рейтингом в 4 % и умением лизать по самые гланды власть имущих — это, в конце концов, норма. В том понимании норма, которое вложил в это слово Владимир Сорокин, но тем не менее.

Обновлённый Пятый — телевидение выражение областное (тем нелепее идея транслировать его на Москву и регионы), озабоченное единственно тем, чтобы во всех смыслах угодить своему губернатору. Еженедельную политическую программу принялся вести выписанный с районного (!) московского телевидения аксакал Игорь Фесуненко; еженедельное обозрение новостей культуры — малограмотный и косноязычный журналист Илья Стогофф; околотворческие реликты — превратившиеся именно в реликты ещё на период «Пятого колеса» — вновь извлёк на поверхность из культурного слоя переквалифицировавшийся из школьных учителей в учителя жизни Лев Лурье; утреннее вещание, целиком и полностью посвящённое рекламе дурного кофе, парадоксальным образом наводит зрителя на классическую мысль: «Утром выпил — день свободен»; на канале завели своего рода «Будку гласности» — некий уличный микрофон, к которому под видом случайных прохожих подпускают одних и тех же прикормленных политологов местного розлива; кинопоказ так и остался неплохим; а вот матчи «Зенита», кроме домашних, начали показывать в записи — и уже после демонстрации в прямом эфире по другим каналам.

«Зенит» у нас, впрочем, по-прежнему любят. Пятый канал — нет. Правда, и всеобщее возмущение обновлённым обликом канала, спровоцированное завышенными ожиданиями в связи с беспримерной рекламной артподготовкой, постепенно сошло на нет; интеллигентные петербуржцы — обитатели культурной столицы! — довольно быстро сообразили: если тебе не нравится канал, можно просто-напросто переключиться с Пятого на любой другой…

Эта возможность вот-вот появится и у всероссийского зрителя.

2006

Война мышей и лягушек

Телесюжет недели — двойной (с интервалом в тридцать пять лет) юбилей нобелевских лауреатов по литературе — Михаила Шолохова и Иосифа Бродского. Телесюжет получился мультимедийным — с подключением радио, Сети и печатных СМИ, — но тон задали, безусловно, метровые каналы. Кроме разве что Пятого, невозмутимо гнавшего в прайм-тайм два старых сериала подряд — «Нож в облаках» и «На острие ножа», — сами названия которых, впрочем, поневоле ассоциировались с боевыми действиями, развернувшимися по преимуществу на Первом и на «Культуре». Правда, и боевые действия носили своеобразный характер; очередная литературная война мышей и лягушек разворачивалась следующим образом: мыши поносили Шолохова, тогда как лягушки славили Бродского. И победителя было предугадать нетрудно.

Показали (деваться некуда!) — как бы в пользу Шолохова — «Тихий Дон» и «Поднятую целину». Но, с другой стороны, показали Якова Гордина, Александра Кушнера, Владимира Уфлянда, Людмилу Штерн — и Григорий Мелехов со своей Аксиньей против них не фурычат! Деду Щукарю — по самоопределению, с переду костистому, с заду говнистому, — мастерски противопоставили отощавшего на старости в отсутствие туркменбашистских пельменей Евгения Рейна. Показали (в «Прогулках с Бродским») Венецию — и растёрли ею станицу Вешенскую в степную пыль. Почему-то постеснялись показать главное питерское ноу-хау нынешней весны: кабинет Бродского в Музее Ахматовой! Трудно сказать, подселение это или символическое подзахоронение — но в традиции города коммуналок и ужасающей тесноты на кладбищах вполне вписывается и то и другое.

Мыши атаковали Шолохова (в телефильмах «Писатель и вождь. Шолохов и Сталин. Шолохов и Хрущёв», «Чёрное солнце Михаила Шолохова» и «Загадки Шолохова») сразу по трём направлениям: во-первых, «Тихий Дон» написал не он (а кто? Пушкин? — В. Т.); во-вторых, всё написанное самим Шолоховым постыдно бездарно и служит укреплению сталинизма с хрущевизмом и примкнувшим к ним путинизмом; в-третьих, и сам писатель был лизоблюдом и редкой сволочью.

Лягушки славили Бродского главным образом за то, что он не брезговал брать их на руки и, наоборот, брезговал отрывать им лапки и головы. Здравствующий нобелевский лауреат по литературе Александр Солженицын, успевший заранее оспорить авторство «Тихого Дона» и наличие у Бродского поэтического дара, в пылу борьбы хранил трагический нейтралитет, потому что сегодняшним мнением патриарха отечественной словесности на сей раз просто-напросто позабыли поинтересоваться. Оно и не мудрено: и мыши, и лягушки не могут простить Солженицыну откровенно антисемитских «Двухсот лет вместе». Думаю, Александр Исаевич, разобиженный демонстративным невниманием в день двойного юбилея, тут же величаво возьмётся за третий том!