Жёсткая ротация - [21]

С удовлетворением отмечаем, что соответствующая дискуссия, начатая ещё прошлым летом двумя пламенными докладами (Станислава Белковского и Глеба Павловского), охватила все путинологическое сообщество и с помощью ТВ (как государственного, так, хочется подчеркнуть, и независимого) уже пронизала все недра и толщи подлинного путинолюбия.

Мы любим президента Путина за то, что он всех в сортире замочит, утверждают одни. Мы любим президента Путина за то, что он поможет нам (в смысле — не запретит) обустроить сортир, возражают другие. Мы любим президента Путина за то, что он поможет нам (в смысле — не запретит) обустроить сортир, в котором всех замочит, вмешиваются третьи. Мы любим президента Путина за то, что он всех замочит в сортире, который поможет нам (в смысле — не запретит) обустроить, уточняют четвёртые. Мы любим президента Путина за то, что он, как Одиссей, проведёт наш корабль между Сциллой обустроенного сортира и Харибдой замоченного, — заранее ликует звезда Первого, который всегда Первый, Михаил Леонтьев, но на то он и телезвезда.

Сам Путин меж тем невозмутим и загадочен, как Джоконда. Вроде бы он никому не разрешает любить себя так, а не этак, но и не запрещает тоже. И ты прав, и ты прав, и ты тоже прав, и вообще премьер-министр у нас теперь из Внешторга, пусть и немножко силовик-налоговик, и своих он не тронет или хотя бы тронет в последнюю очередь, — радуются олигархи и любят Путина хотя бы за это. И задаривают яйцами Фаберже то ли государство, то ли православную церковь, и складывают все яйца в одну корзину, так сказать, под единый серп.

«Чтобы извести еврея, нужен другой еврей», — вычитывает у Нормана Мейлера интеллигент патриотической ориентации и любит Путина за то, что тот, должно быть, тоже читал «Американскую мечту» в моем переводе с карандашом и взял данный афоризм на заметку. А уж за что любят Путина разведчики с контрразведчиками, они не признаются и на перекрёстном допросе.

Правильно любит Путина нефть — и держит на себя правильную цену. Правильно любит Путина Запад — за то, что он говорит по-немецки. Правильно любит Путина председатель Совета Федерации Миронов — потому что он все делает правильно (Путин, понятно, а не Миронов; хотя в каком-то смысле и Миронов тоже). Правильно любит Путина избиратель, предоставляя ему карт-бланш. А все остальные?

Ну, избирательное право-то у нас всеобщее, равное и тайное. И демократические традиции не хуже, чем в исторических цитаделях капитализма. «Одну кандидатуру оставьте, а все остальные вычеркните», — значилось в бюллетене ещё при советской власти. А то там «остальные» были!

Да и вообще, какая разница? Много ли их у нас — остальных? И потом — они ведь не сидят сложа руки. Вчерашние политологи и политтехнологи, обозреватели и подозреватели, советологи и кремленологи, наконец, путинологи — они нынче всей оравой впали в близкий к религиозному (а может, и просто религиозный — чем черт не шутит) пафос путиностроительства и путиноискательства.

Больше, правда, ищут, чем строят. Да и не то ищут. Или не там. Но не в этом дело. Они стараются. Они любят своего президента и хотят любить его правильно, но не знают как. А сам он загадочен, как Джоконда. И если подаёт знаки, то заведомо никому не ясные, друг дружке противоречащие, а то и взаимоисключающие.

Вот почему любить Путина легко, бесконечно легко, а любить его правильно — трудно, невероятно трудно. Но не будем впадать в уныние. Времени на то, чтобы научиться правильно любить Путина, у нас немерено, а уж запасов самой любви — тем более. Любви к президенту в стране даже больше, чем нефти. Хотя нет; это я сам, похоже, чуть перебрал в не совсем правильной любви к нему: не больше, а ровно столько же.

2006

Минеральная революция

Двадцать лет назад началась перестройка, и ровно месяц спустя — сразу же по завершении празднования сорокалетия Победы — антиалкогольная кампания. И ту и другую мы худо-бедно выстояли, перескочив через пропасть даже не в два прыжка, как стало модно выражаться в те годы, а каким-то чисто бэтменовским зигзагом — перекрестившись, зажмурившись и спиной вперёд, стилем фосбюри, хотя ни рекордсменов, ни суперменов среди нас, увы, не было и быть не могло. Были, правда, самозваные пророки и прорабы (прорабы перестройки!) — но прорабы из них получились точно такие же, как пророки.

Антиалкогольная кампания не только совпала по времени с перестройкой, но и скомпрометировала её буквально со старта. Генсок или минеральный секретарь ЦК КПСС, как тут же прозвали М. С. Горбачёва, мог сколько угодно пугать молодостью, говорливостью и напором склеротических коллег по Политбюро и чаровать теми же уникальными для руководителя советской страны качествами Запад; люди здравомыслящие (а постоянное употребление алкоголя в умеренных дозах резко обостряет интеллект) понимали: начав с такой фундаментальной ошибки, как борьба с основной доходной статьёй бюджета, она же — главная особенность национальной охоты и загадка русской души в одном флаконе (из-под «Настойки овса»), власть непременно наделает новых, столь же нелепых, чудовищных и в конечном счёте самоубийственных.