Жёсткая ротация - [19]
Перестройка обернулась системным кризисом, а затем и всеобщим крахом. Её библейские плоды — колбаса и свобода — также весьма двусмысленны: сейчас, двадцать лет спустя, объевшимся колбасой не хватает свободы, а объевшимся свободой не хватает колбасы — все той же пресловутой колбасы за два двадцать. Свобода, похоже, скоро закончится, а колбаса так и не начнётся. Особенно если и ту и другую монетизируют. Что — применительно к свободе — уже идёт полным ходом.
Второй по значимости итог двадцатилетия: мы в цивилизационном смысле отброшены назад — не на двадцатилетие, а навсегда. А главный итог подсказал польский остроумец: воистину нет такой бездны, куда не постучались бы откуда-нибудь снизу. Стучатся и к нам — потомки.
2006
Комбинация из двух сидельцев
Интервью полковника Квачкова газете «Завтра» — ещё одно звено в цепи загадочных событий, связанных с именем этого — в кавычках или без — патриота с безупречным послужным списком. Глумливый по отношению к объекту неудачного покушения и собственной роли в нем тон интервьюируемого — я говорю, что не участвовал в преступлении не потому, что не участвовал, а потому, что не считаю покушение на Чубайса преступлением; впрочем, я в этом деле и вправду не участвовал, иначе бы оно не завершилось неудачей, — больше всего напоминает реплику из пародии на давний роман-памфлет Всеволода Кочетова: «Скажи мне, отец, как на духу: был 1937 год, или это враги клевещут?» — «Не было, сынок, никакого 1937 года, не было, это враги клевещут… Но будет!»
Рассуждения полковника про Временный Оккупационный Режим (ВОР — так с незапамятных пор именовали его в той же газете «Завтра», но с какого-то времени прекратили), естественно, и неверны, и банальны. Оккупационный режим наверняка оказался бы более эффективным, да и куда менее коррумпированным, чем тот, что сложился у нас на деле. А что на деле сложился режим компрадорский, так с этим вроде бы никто и не спорит.
Вернёмся, однако, к цепи событий, начатой покушением на Чубайса. Моментальный выход следствия на преступников; задержание; сбор доказательной базы — не забудем и о благодарности «органам» из уст главного энергетика страны; предъявление обвинения; арест. Помещение подозреваемого Квачкова в одну камеру с Ходорковским; выдвижение последнего в депутаты; отказ Квачкова включиться в предвыборную борьбу против сокамерника; согласие Квачкова баллотироваться по другому округу; регистрация кандидатом; интервью газете «Завтра».
Каждое из этих событий по отдельности столь маловероятно, что само по себе способно стать сенсацией. И уж подавно сенсационно «все меню». Но если попробовать вычленить самое невозможное, то им, разумеется, окажется совместное «сидение» с Ходорковским. Воля ваша, но таких совпадений не бывает!
А раз так, то вся история с интервью волей-неволей раскручивается в обратном направлении и поддаётся интерпретации в столь конспирологическом духе, что пришлось бы по вкусу и самому бредящему всемирным заговором полковнику. Которого, похоже, используют втёмную. Не очень понятно, правда, кто использует, поэтому назовём этого человека просто Куратором. И вообще, все, что будет изложено дальше, не более чем версия. Рабочая гипотеза, верить которой необязательно, особенно если вы в состоянии предложить столь же внутренне непротиворечивую собственную.
Итак, Куратор приказывает полковнику «припугнуть» Чубайса, который, не исключено, в курсе дела. Полковник «пугает» — и его, по наводке Куратора, «вяжут». И сажают в одну камеру с Ходорковским. И разыгрывают трехходовую комбинацию с довыборами в Думу, чтобы «раскрутить» полковника и сделать его по возможности соизмеримой с опальным олигархом общественной фигурой. А затем дать этой общественной фигуре высказаться — так, как она высказалась и собирается высказываться и впредь. А там, чем черт не шутит, и впрямь доизбрать Квачкова в Думу!
Для чего это нужно? Ну, не для нас с вами, это понятно. Или для нас с вами во вторую, бесконечно отстающую от первой, очередь. Нужно это для Запада (причём в одном наборе с ксенофобскими выходками против иностранных студентов и много чем ещё) — и нужно как страшилка. По формуле: если не Путин, то Квачков и те, кто стоит за Квачковым. По формуле: если Путин выпустит ядерный чемоданчик из рук, то его подхватит Квачков. А эта перспектива, знаете ли, будет пострашнее объединения с Белоруссией или там с Казахстаном — для вас же, зажравшиеся дураки, страшнее! Так что живенько прекратите качать права в качестве всемирных гарантов российской демократии, не то получите военный переворот со всеми вытекающими…
Ну а заодно невредно лишний раз обкатать идею всемирного заговора — и проверить реакцию широких масс. Потому что это вам иного не дано, а мы до последнего будем оперировать добрым десятком альтернатив. И недобрым десятком тоже.
Так, по-видимому, рассуждает таинственный Куратор. А как рассуждает Квачков, вы прочли в газете «Завтра».
2005
Крик души
А может, и впрямь отменить все и всяческие выборы? Вот взять — и отменить! Ведь ерунда какая-то получается. Противная ерунда.
Реальные возможности избирателя (да и избираемого) съёживаются, как шагреневая кожа; момент истины становится все яснее и недвусмысленнее: выбирать-то нам некого! Не не из кого (хотя и это тоже), а именно некого. Буквально. И персональные кандидаты — поголовно, и зарегистрированные партии — по всему спектру — ухитряются скомпрометировать себя (и друг друга) ещё на дальних подступах к вожделенной цели. А уж на ближних…
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Из книги Вулф Том "Электропрохладительный кислотный тест" — СПб.: Азбука-Терра, 1996.Текст оборван.
В этой книге собраны лучшие переводы и собственные стихи Виктора Топорова (1946–2013), принадлежащего к числу самых ярких деятелей русской литературы второй половины XX и начала XXI века. Славу Топорову-переводчику принесли переводы английской и немецкой поэзии, многие из которых на сегодняшний день признаны классическими. Собственные стихи Топорова публикуются под этой обложкой впервые, что делает это издание настоящим открытием для всех ценителей и исследователей русской поэзии.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
Эта книга является второй частью воспоминаний отца иезуита Уолтера Дж. Чишека о своем опыте в России во время Советского Союза. Через него автор ведет читателя в глубокое размышление о христианской жизни. Его переживания и страдания в очень сложных обстоятельствах, помогут читателю углубить свою веру.
Тот, кто утверждает, что говорит о современности объективно, лжет; единственное, что в наших силах, — дать полный отчет читателю о мере своей субъективности. Александр Архангельский — историк, публицист, ведущий колонки «Известий» и передачи «Тем временем» на канале «Культура» — представляет свой взгляд на складывающуюся на наших глазах историю России.
Книга писателя, публициста и телеведущего Александра Архангельского хронологически продолжает сборник «Базовые ценности». В ее основу положены колонки, еженедельно публиковавшиеся на сайте «РИА Новости» в 2006—2008 гг. Откликаясь на актуальные для сегодняшней России темы, предлагая ответы на ключевые вопросы и обнажая реальные проблемы, автор создает летопись современности, которая на наших глазах становится историей.
Сборник статей блестящего публициста и телеведущей Татьяны Москвиной – своего рода «дневник критика», представляющий панораму культурной жизни за двадцать лет.«Однажды меня крепко обидел неизвестный мужчина. Он прислал отзыв на мою статью, где я писала – дескать, смейтесь надо мной, но двадцать лет назад вода была мокрее, трава зеленее, а постановочная культура "Ленфильма" выше. Этот ядовитый змей возьми и скажи: и Москвина двадцать лет назад была добрее, а теперь климакс, то да се…Гнев затопил душу.