Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов - [52]

Что может быть общего с фабричными рабочими у этого интеллигента, племянника богатого торговца, и его жены, родовитой дворянки, предок которой своими блистательными военными победами являл пример верного служения царю и Отечеству? Тем не менее, молодые супруги уже давно являлись членами Социал-демократической рабочей партии, во время революции распространяли прокламации, организовывали и содержали конспиративные явки, а сам Кузьмин был замечен еще в хранении оружия и бомб и в том, что постоянно бывает в обществе Бонч-Бруевича, Величкиной, Землячки, Зиновьева, Калинина, Владимира Ульянова — опасных противников самодержавия.

Приметы: среднего роста, телосложения умеренного, глаза большие, карие, бороду бреет, имеет небольшую шевелюру, густые усы. Особые приметы: может использовать фамилии Назаров, Иванов, Петров. С такими «приметами» пожалуй, придется хватать и тащить в полицейский участок каждого второго прохожего.

Первый донос на Николая Кузьмина зафиксирован в феврале 1902 года. Тогда за подстрекательство к демонстрации в «Народном доме императора Николая II» его арестовали. В отчете департамента полиции Петербургской губернии о деятельности социал-демократической рабочей партии есть кое-что интересное и об «активном участнике Петербургского комитета Н.Н. Кузьмине, кличка Муж 26 лет». Склонен к литературной деятельности, пописывает в газеты». Его жена Вера Вадимовна Суворова была техническим редактором того же комитета.

1 марта 1909 года весь Петербургский комитет был арестован. В квартире Кузьминых произвели обыск. Перевернули все вверх дном, обыскали даже детскую кроватку, в которой спал трехлетний сын Сережа. Под ворохом пеленок жандармы нашли то, что искали — сверток с типографским шрифтом. Вера Вадимовна вместе с сыном оказалась в тюремной камере Литовского замка. Так тогда называлась старая тюрьма в районе Мойки и Никольского канала в Петербурге. Под крупный залог, внесенный родственниками, освобождена. Наблюдение за супружеской парой выводило на интересные связи в России и за рубежом.

Довольно скоро Кузьмин с женой объявились в Италии, вне пределов досягаемости гатчинских сыщиков. Жандармскому управлению оставалось теперь довольствоваться информацией заграничной: «подопечные» обосновались на небольшом острове Капри по соседству с писателем Максимом Горьким. К ним регулярно наведывается социал-демократ Ульянов (Ленин). Они общаются, навещают друг друга…

Так и разошлись, к удовлетворению Кузьмина, больше не соприкоснувшись, пути его и жандармского полковника Эвальда. Между тем в докладных записках из Бордо французского чиновника для особых поручений Петербургскому департаменту полиции о составе и перемещении русской колонии в Кави-Ди-Лаванья (Италия) регулярно стало сообщаться, что проживавший там социал-демократ выезжал то в Швейцарию, то во Францию, то еще куда-то, вроде бы по каким-то своим личным делам. Последняя докладная, датированная 7 сентября 1914 года, извещала о том, что «вышеозначенный Кузьмин убыл в Россию, «компромата» не имеет».

Николай Николаевич по возвращении домой с первых дней повел «благопристойный» образ жизни — преподавал физику и математику в Петербургском коммерческом училище, одновременно учился на медицинском факультете. И наблюдение за ним вскоре было прекращено, что собственно, ему и требовалось. В 1916 году он стал хирургом Гатчинского госпиталя, оперировал раненых фронтовиков. С этого времени практически уже легально он стал заниматься агитационной и пропагандистской работой по заданию Центрального Комитета РСДРП.

Недолгий перерыв в революционной деятельности Кузьмина закончился. Да и был ли он вообще, тот перерыв? Эмиграция, внешний отход от борьбы, возвращение, имитация политической пассивности диктовались необходимостью. Реакция после поражения первой русской революции наносили удар за ударом по «возмутителям спокойствия», и приходилось любыми путями сберегать силы, чтобы потом заново включиться в революционное движение.

В Гатчине Кузьмин был своим и сразу же принялся за старое. Быстро восстановил связи среди рабочих. Часто выступал в газетах. В феврале 1917 года его выбрали председателем Гатчинского Совета, после чего этот небольшой городок превратился в большевистское «осиное гнездо», где установилась Советская власть и можно было, никого не опасаясь, готовиться к решающим сражениям. Кузьмин готовился к пролетарской революции и был одним из ее организаторов.

После июньских дней он вошел в Петроградскую военную организацию социал-демократов (большевиков), одновременно редактировал самую популярную в массах газету «Солдатская правда», тираж которой доходил до 50 тыс. экземпляров, что по тем временам огромная цифра. Когда Временное правительство газету закрыло, она стала выходить под названием «Деревенская беднота». В своих статьях редактор вел революционную пропаганду, призывал не подчиняться Временному правительству, агитировал за захват власти большевиками.

При наступлении генерала Корнилова на Петроград Кузьмин выезжал навстречу мятежным частям и склонил сотни солдат к переходу на сторону Советов. Во время Октябрьского вооруженного восстания входил в Окружной комитет партии и Военно-революционный комитет, осуществивший захват Зимнего Дворца. Тогда Кузьмин впервые оказался в среде революционных балтийцев, с ними он и встретил революцию.