Жертвы дракона. На озере Лоч - [62]

Но до самых предгорий равнина наполнена дичью. Серые козы и жёлтые лошади пасутся вперемежку, и чёрные быки, и сайги, степные антилопы с тонкими точёными рогами. За ними охотятся бурые злые собаки и страшные волки и более страшные хищники – люди, но их не становится меньше.

Все ушли на охоту, Меза и Хенний, Ясан и Калеб и десятки других. Даже мальчишки забрали игрушечные луки и разбрелись по ближайшим лесам. Лук – главное оружие Селона. Он как будто родится с луком и, ложась на отдых, засыпает с рукой на тетиве и с колчаном под локтем.

Девочки рассыпались в зарослях и собирали ягоды. Близилась осень, и все кусты осыпались плодами, красными, янтарными и синими, как будто ожерельями. Старухи ходили с мотыгой по полям и копали коренья.

К югу от озера Лоч лежало ячменное поле. Оно было, пожалуй, не шире домашнего помоста. Каждую весну его вскапывали палкой и в дырочки сажали по зерну. Осенью срывали колосья руками и выбивали зерно. Потом растирали его меж двух плоских камней.

Все жители большого деревянного улья, точно настоящие пчёлы, собирали запасы и сносили их домой на долгую и скудную зиму.

Низея тоже ушла на луга за реку Адара. Два дня они собирали вместе с чёрным Малтом и другими подростками орехи в лесу и ночевали у общего огня. А на третьем ночлеге она потихоньку встала и ушла, пустилась по козьим тропинкам и дошла до Адары. Горсть спелых ягод служила ей обедом, и травяное ложе на пышных лугах было мягче и душистее, чем дома у лесистого Лоча. С тех пор уже семь дней она не встречала лица человеческого. Солнце ярко светило. Она гуляла по лугам и разговаривала со зверями и птицами, и с камнями и с травами, с вещами и с духами, с видимыми и невидимыми. И все они отвечали ей беззвучными, таинственными голосами.

Ей встретился пёстрый желтобрюх, змея, большая и мудрая, и кивнул ей своей треугольной головой.

– Других заманивай, ползун, – сказала Низея презрительно. – Я тебе не змеиная невеста…

Ибо желтобрюхи любят заманивать одиноких девушек в поле и в лесу. Они уводят их в своё подземное жилище и там сбрасывают с себя змеиную одежду. Но и без пёстрой одежды их собственное тело пестреет бледными пятнами.

Поздние бабочки низко летали над осенними цветами.

– Мысли мои, идите ко мне, – позвала Низея.

Ибо бабочки – это мысли, которые люди теряют по дороге, но если громко позвать их, они могут вернуться обратно.

Она поднялась на отлогий пригорок, поросший кочкарником. Табун лошадей пасся поодаль на лугу. Их было немного, пять или шесть. Все они были мелкие, жёлтые, косматые, с коротким хвостом и почти без гривы. Только один конёк был крупнее и темнее, и на шее у него стояла дыбом густая чёрная грива. При одной лошади был жеребёнок, подросток с длинными ногами и очень коротким хвостиком. Он был похож на мальчика в короткой рубашонке. Лошади мирно щипали траву, тёмный конёк стоял настороже. Он раздувал ноздри и поводил во все стороны своими большими глазами, пугливыми и дикими.

Налево от конского стада, поближе к Низее, была небольшая каштановая роща. Два десятка деревьев, не больше, но все тенистые, густые. За листьями что-то мелькнуло, и чуткий конёк уже собирался подать сигнал к всеобщему бегству, как вдруг он остановился, раздул ноздри, поднял голову и вызывающе заржал. Из рощи вышел другой конёк, немного поменьше, но такой же палево-жёлтый, с тёмной стоячей гривой.

Пришлец не ответил на вызов, как будто не слышал. Он продвигался тихонько вперёд, часто останавливался, пощипывал травку. Низея заметила с некоторым удивлением, что он шагает обеими передними ногами вместе, как будто связанный. Новый конёк делал вид, что совсем не замечает табуна, но всё приближался помаленьку к жёлтым лошадям. Хозяин табуна рассердился. Он распустил трубою свой жидкий хвост и с угрожающим видом обскакал по широкой дуге кругом табуна.

Пришелец продвигался вперёд. Глава табуна круто повернулся на месте и с решительным видом поскакал навстречу незваному гостю. Лошади щипали траву, не поднимая головы, как будто всё это их нисколько не касалось. Но Низея смотрела, заинтересованная. Новый конёк, наконец, остановился и повернулся к сопернику. Потом, предупреждая нападение, он поднялся на дыбы и с минуту продержался в странной, неестественной позе, как будто человек. Что-то мелькнуло в воздухе. И набегавший противник вздрогнул, сделал скачок в сторону и рухнул, как подкошенный. Всё это произошло так быстро, что Низея не разобрала в чём дело. Ей показалось, что его укусила змея. Лошади, всё-таки следившие исподтишка за поединком соперников, тоже изумились и, видимо, испугались. Они перестали есть и отбежали в сторону, сгрудившись вместе и не зная, на что решиться. Конёк-победитель стоял перед рощей и ждал. И только слегка царапал землю передним копытом в знак одержанной победы.

В это время передняя лошадь с жеребёнком, самая чуткая изо всех, вздрогнула и подняла голову. Она посмотрела вдаль совсем в другую, в восточную сторону, понюхала воздух и вдруг сорвалась с места и помчалась, как ветер. Весь табун умчался за нею и через две минуты уже превратился в шесть желтоватых точек на зелёном травяном море. Но конёк-победитель выдержал характер и не двинулся с места, стоя над телом побеждённого врага. Он, видимо, ждал, что табун вернётся.