Жертвенная звезда - [5]

Макки поерзал на кресле, и оно тотчас начало волнообразно ундулировать, чтобы успокоить сидящего на нем человека. Макки стало тяготить вынужденное безделье. Где Фурунео? Теперь Макки ругал себя за несдержанность. Наверное, у Фурунео, как у планетарного агента БюСаба, было много других обязанностей, и он просто физически не мог оценить неотложность возникшей новой проблемы. Вероятно, это одна из тех планет, где остро ощущается нехватка агентов. Бессмертные боги знают, что сотрудники Бюро никогда не остаются без работы.

Макки задумался о своей роли в делах, которые касались мыслящих обитателей мира. Когда-то, много столетий назад, сообщество сознающих с заложенным в них побуждением «творить добро» захватило власть. Не задумавшись о мучительных сложностях, комплексах вины и стремлении к самоистязанию, лежавших в глубине этого стремления, они упразднили всю волокиту, все задержки в отправлении административных функций правительственных чиновников. Огромный механизм государственной власти, обладающий невероятным могуществом, заработал с умопомрачительной, поистине устрашающей быстротой. Маховик вращался все быстрее и быстрее, законы предлагались и утверждались в течение часа. Ассигнования выделялись мгновенно и тратились в течение самое большее пары недель. Было учреждено множество бюро и комитетов с самыми немыслимыми и разнообразными функциями; они размножались, как свихнувшиеся грибы.

Правительство превратилось в огромную разрушительную и абсолютно неуправляемую силу. Скорость действий была такой ошеломляющей, что правительство обращало в хаос все, к чему прикасалось.

Горстка сознающих, пришедших в отчаяние от ужаса, создала Корпус Саботажа для того, чтобы замедлить вращение маховика власти. Поначалу эти действия сопровождались насилием и кровопролитием, но главной цели удалось добиться: правительство стало работать медленнее. Со временем Корпус был преобразован в Бюро, а Бюро стало тем, чем оно оставалось и сегодня – организацией, нашедшей собственный коридор энтропии, группой сознающих, предпочитавших тихую подрывную деятельность открытому насилию. Тем не менее, агенты Бюро были готовы применять и силу, если в этом возникала необходимость.

Справа от Макки открылась дверь. Собака застыла на месте. В комнату вошел Фурунео, нервно приглаживая седеющие волосы над левым ухом. Губы были плотно сжаты в прямую линию, придавая лицу горькое выражение.

– Вы прибыли раньше времени, – сказал он, потрепал по холке второе кресло, подогнал его к креслу Макки и сел напротив.

– Это надежное место? – спросил Макки. Он оглянулся и посмотрел на стену, сквозь которую попал сюда с помощью S-глаза. От люка перескока не осталось ни малейшего следа.

– Я переместил дверь обратно вниз, к ее исходной трубе, – сказал Фурунео. – Это надежное место, самое надежное из всех, что я могу предложить.

Он выпрямился, ожидая объяснений Макки.

– Сфера все еще на месте? – Макки повернул голову в сторону окна, за которым виднелось море.

– Мои люди получили приказ немедленно известить меня, если мячик сдвинется с места, – сказал Фурунео. – Его вынесло на берег моря, как я уже докладывал. Он застрял в расщелине скалы и с тех пор не двигается.

– Он сам застрял?

– Думается, что да.

– Есть признаки того, что внутри кто-то есть?

– Мы пока ничего не видим. Похоже, что сфера немного… э… повредилась от удара. На ней есть несколько вмятин и глубоких царапин. Но в чем, собственно, проблема?

– Вы, несомненно, слышали о Млисс Эбниз?

– Ну кто же о ней не слышал?

– Недавно она потратила несколько своих квинтильонов, чтобы нанять калебана.

– Нанять… простите… калебана? Я не ослышался? – Фурунео недоверчиво покачал головой. – Я не знал, что это возможно.

– Этого никто не знал.

– Я читал экстренное извещение, – сказал Фурунео. – Никто не объяснил, какое отношение к этому имеет Эбниз.

– У нее имеются некоторые странные… я бы сказал, садистские наклонности. Она обожает порку, – сказал Макки.

– Мне казалось, что ее вылечили от этого.

– Да, но это не помогло решить проблему радикально. Лечение привело лишь к тому, что она перестала выносить вид страдающего сознающего существа.

– Вот как?

– Решением, естественно, стал наем калебана.

– В качестве жертвы! – воскликнул Фурунео.

Макки видел, что до агента начала доходить суть дела. Однажды кто-то сказал, что проблема с калебанами заключается в том, что у них нет характерных черт, по которым их можно узнать. Действительно, это была правда. Если вы способны вообразить некую реальность, существо, чье присутствие вы ощущаете, но которое приводит к отказу всех чувств, когда вы пытаетесь его рассмотреть, то, значит, вы способны представить себе калебана.

Поэт Мазарард выразил эту мысль весьма образно: «Они – разбитые окна, распахнутые в вечность».

С первых же дней возникновения интереса к калебанам Фурунео начал исправно ходить на все посвященные им лекции и семинары для сотрудников Бюро. Сейчас он лихорадочно пытался вспомнить, о чем там говорили: на семинарах было что-то очень важное для решения возникшей теперь проблемы. Кажется, речь шла о «трудностях коммуникации внутри ауры печали». Но конкретное содержание той лекции Фурунео вспомнить не мог. Это очень странно, подумалось ему. Получалось, что раздробленные проекции контуров калебана оказывали на память сознающих такое же воздействие, как и на зрительное восприятие.