Жертва любви. Геометрическая фигура - [68]

— Многие мужики на твоем месте были бы рады такой золотой клетке. Я недавно читала в одной из газет историю про бизнесвуменшу из одного украинского города. Приехала та в ночлежку — заботливые городские власти организовали для местных бомжей по типу горьковской — нанять мужиков на поденщину, расширять рынок, которым она владела. Пока договаривалась, обратила внимание на мужичка молодого — черноглазый, с мягкой русой бородкой, вылитый художник или артист, как ты. Оказался погорельцем, во время пожара погибла жена с ребенком. Наверно, это была любовь с первого взгляда, потому что бизнесвуменша «вспомнила», что нуждается в шофере, и увезла черноглазого в свой офис. Спустя месяц, когда бригада бомжей все-таки отработала заказ дамочки, мужики увидели чудо — товарища по несчастью, бывшего разумеется. Ездит он теперь на джипе, одет в кашемировое пальто, курит дорогие сигары, хозяйке мужем приходится, а окружающие его господином называют. Такая вот золотая клеточка! — улыбнулась я.

— Как ты не понимаешь, я же не попугай или свинья, боров вернее, чтоб меня только для рекламы и постели держать.

Я — Артист, Режиссер, Мастер, я творить хочу, нервы тратить, других мастерству учить, аплодисменты срывать. А Тамарка этого не понимала и понять никогда не сможет. Она считает, что артисты играют ради денег. Все — от провинциальных до великих, от драматических до эстрадных. А зачем играть, если денег куры не клюют? — раскрывал жизненное кредо своей супруги Майдановский.

— А что, играют разве за просто так? Играют, чтобы выжить, семью прокормить. Особенно в нашей стране, где вашему брату, актеру, гроши платят, — я пожала плечами.

— Ты что, соглашаешься с Тамарой? — удивленно произнес Кирилл.

— Может, не совсем полностью, но согласна. Это ты сейчас народный, знаменитый, почитаемый, Мэтр, Мастер и все прочее, можешь от ролей непонравившихся отказаться, пьесу на полку забросить, а ставить ту, что тебе приглянулась. А нынешняя молодежь? Они вынуждены ничем не брезговать — ни эпизодами, ни рекламой, ни, прости, даже порнухой. Лишь бы платили. Дома дети плачут и жена в обносках ходит. Вот и вся философия! — я нервно закурила.

Майдановский задумался на несколько секунд.

— Не знаю, может, это чисто женский подход, позиция женщины — хранительницы домашнего очага, считающей — деньги есть и будут, то зачем творчество? Но если так разобраться, то зачем начали писать Лев Толстой, Иван Тургенев — богатейшие ведь люди? А дня не могли прожить без строчки.

— Тамара тебе совсем запрещала играть? — уточнила я.

— Практически. Только на различных юбилеях, концертах, которые по телевидению транслировались, чтобы страна не забыла, дозволяла выступать с монологами, стихами…

— Ты не пытался с женой по душам поговорить? Объяснить свою позицию. Не бревно же она, в конце концов? — предположила я.

— Нет, не бревно. Порой мне кажется, что Тамара — ходячий компьютер. Настолько она просчитывает наперед все свои ходы… Говорил с ней, неоднократно. Она свою линию гнет: зачем тебе это дурацкое творчество, я тебе дам все. А кормить твою интеллигентскую голытьбу не намерена, скажи спасибо, что тебя содержу. Вот и весь разговор.

— Хорошо, но она тебе хоть как женщина нравилась? — из чисто бабского любопытства спросила я.

— Первый год-два совместной жизни — да, было интересно, а потом — надоело. Знаешь, чтобы с женщиной спать с удовольствием, надо много факторов. Прежде всего — уважать ее, не ругаться с ней. А как уважать, если я сразу сущность раскусил: деньги прежде всего. Она же ведь из-за денег и друзей предаст, и мать родную продаст! — горячился Кирилл.

Представляю, как задергалась сейчас Тамара, слушавшая наш «репортаж»!

— Вы не пробовали ребенка завести, может, став матерью, Тамара бы переменилась по отношению к тебе? И потом, на год-два, но все равно Тамара отошла бы от дел фирмы. Ты бы распоряжался сам деньгами. А победителей не судят, — рассуждала я.

— Как же, оторвалась бы Тамарка на пару лет от фирмы… — Майдановский аж сплюнул от злости. — Да она бы через неделю после выхода из роддома уже на работу вышла: с ее деньгами найти кормилицу, няньку даже такому младенцу не проблема. У Тамары уже есть ребенок от первого брака, Ванька, Иван Сергеевич Охлобыстин, ему сейчас девятнадцать лет, в Оксфорде учится. От меня она детей не хотела…

— Ты ей изменял? — в упор поинтересовалась я.

— По твоим понятиям измена — это что такое? У мужика печать в паспорте, а он переспал с другой — это измена? Вот с тобой я, как, изменяю Тамаре? Мы же с ней официально не разведены, — пытался объяснить актер свою позицию. — Постель, секс, — мне кажется, еще не измена. При всех трех женах я с другими женщинами спал. А что тут скрывать? Иногда увидишь симпатичную попку, так сразу хочется ее пощупать. А бабы, они на нас, артистов, очень падки. Я ведь никого силой не заставляю ноги раздвигать. Мне хорошо, ей хорошо — будет чего на старости лет вспомнить. Но, если бы кто мне сказал: брось Олюшку, останься с другой, у которой фигура лучше, — я бы такого просто сумасшедшим посчитал. Потому что Ольгу я любил. Вот так выходит, — пожал плечами актер.