Жерар Депардье. Чрезмерный человек - [82]

– Верите ли вы в сверхестественное?

– На родине у меня все немного колдуны, и я тоже. Я твердо уверен, что я уже когда-то жил. По временам отрывки моей будущей жизни также являются ко мне в воображении…

Из буклета к фильму «Вечернее платье» (1986)

…Я уже снялся в трех фильмах Бертрана Блие. И был полон решимости на этом не останавливаться, идти вместе с ним дальше вперед. Он из фильма к фильму стремится ко все большей ереси, к еще большему эпатажу общественного мнения. Он хочет оставаться опасным. И на этот раз Блие «выдал» штуку, над которой долго думал. В этом фильме он опять с сарказмом проходится по поводу «мужского начала», по его мнению, потерявшего былую силу и верховную роль в обществе. Во всех сферах жизни все сильнее начинает преобладать «женское начало», ведущее к деградации и краху. По мысли режиссера, общество, окончательно потеряв мужественность, стало похоже не просто на женщину, а на низкопробную шлюху, на трансвестита – бывшего мужчину с помадой на лице и в юбке.

Я не разделяю взглядов Блие. Мне просто хотелось принять участие в фильме, написанном и снятом быстро, «на французский лад». Мне надоело сниматься в коммерческих картинах, которые приносят огромные деньги, но принижают нас, актеров. Мне кажется, что сила «Вечернего платья» как раз в том, что фильм был снят в сжатые сроки. Если кино делается в срочном порядке, это гарантирует его подлинность. Кроме того, мне хотелось сняться быстро, чтобы довести до конца параллельный проект: «Лили – моя страсть», постановку спектакля с Барбара.

Что касается персонажа фильма – могу сказать также, что он очень близок мне, он находится в сфере моих духовных поисков. Я входил в разные шайки. Я бродяга. Я всегда иду навстречу людям. При этом подчас встречаешь странных субъектов. Но я был бы несчастен, если бы не жил в такой эклектике. В этом знак моей порядочности.

Вечернее платье – это честный разговор о любви. Главным в фильме является утверждение порядочности в чувствах. Это картина о любви (с ее замысловатым характером), о сексуальности (с ее ловушками), о людях, ищущих свой путь и заблудившихся.

Нужно научиться не испытывать стыда, видя правду на экране. Фильмы о гомосексуалистах всегда шокируют. Выходишь с просмотра, с таким ощущением, что только что получил оплеуху. Но если какие-то сцены в фильме Блие шокирует, так это не самоцель режиссера. У него во всех картинах идет постоянная борьба с табу. Но в них нет никакой грязи. И в итоге все всегда приводит к любви. Неизменно проявляются высокие чувства.

Еще в этом фильме замечательно выписаны диалоги. Возникает просто головокружение от текста. Каждые пять минут идет сногсшибательный диалог, произносимый с блеском абсолютно достоверной Миу-Миу и Мишелем Бланом.

«Вечернее платье» – это «Вальсирующие» 12 лет спустя.

Из интервью газете «Монд»

(22 января 1987)

Я не очень стремлюсь быть все время на свету, но если уж попадаю в это положение, никоим образом не хочу быть один. Мне нравится работать с другими, в этом смысле мне везет. Опыт научил меня терпению, а также всегда стоять на службе кинематографа, а не на службе моих собственных интересов. Когда я начинал, я походил на маленькую обезьяну, актеры часто именно такими бывают в начале карьеры. Когда я убедился, что стал любим, я перестал кривляться. Я почувствовал свою ответственность перед зрителем. Я начал отдавать себя сполна, и не жалею об этом.

Моя жизнь связана с общением с друзьями, с семьей актеров, авторами, со всеми, кто имеет смелость снимать кино. Естественно, мне хорошо с ними.

За 12 лет карьеры Фернандель снялся в 30 картинах, Габен – в 25-ти, а я в 55-ти. Моя драма – это излишество, моя чрезмерность. Хотел бы себя ограничивать, но не могу. Я мечтал о том, чтобы мне помешали несчастные случаи, другие помехи, тухлые устрицы, но все ограничивалось неприятной отрыжкой, тогда как другие – болели. И не упрекайте меня во всеядности. Пусть только посмеют утверждать, что я не умею выбирать режиссеров: я работал с Дюрас, Зиди, Вебером, Пиала. Для меня работа с ними – все тот же бой. И все та же пунктуальность.

Поймите, мое честолюбие выше одобрения тех 16 миллионов зрителей, которые смотрят мои картины. Когда ты ребенок, ты всегда мечтаешь об одном – сделать все как можно лучше. Еще не умея говорить, я своим бормотанием выражал эмоции на первом уровне. Даже повзрослев, я не понимал, что означает стих: «Нет, я не люблю, я обожествляю Жанни». Для меня обожествление означало такую сильную любовь, которая обращала все в блеск алмаза.

С тех пор ничего не изменилось. Я по-прежнему испытываю любовь и желание все сделать как можно лучше. Франсуа Трюффо говорил мне: «Тебе бы лучше, общаясь с людьми, пользоваться твоим видом сводника». Этим я и занимаюсь.

Я несу полную ответственность за фильм «Вечернее платье». У меня там больше, чем роль, я вложил в него свою душу. После «Вальсирующих» я слегка отдалился от Бертрана Блие. Он отдавал предпочтение – и это в профессиональном отношении совершенно понятно – Патрику Девэру. Его смерть сильно потрясла Блие. Когда мы встретились снова, он как раз преодолел то разочарование, которое принесла ему картина «Наша история» с Делоном. Картина не имела успеха, он работал над сценарием фильма, который должен был называться «Гангстер пошел прогуляться», по своему жанру это предполагался триллер. Но мы обратились к «Вечернему платью». Я привел с собой продюсера Рене Клейтмана. Все быстро встало на свои места – сценарий, съемки, которые продолжались менее четырех месяцев – у нас было ощущение того, что надо торопиться. Мне было хорошо сниматься с Миу-Миу, радоваться маленьким достижениям в работе над ролью, столь ценным в нашем возрасте, когда ты находишься между молодостью и зрелостью. Бернар Жиродо трусливо отказался играть роль, а Мишель Блан согласился, и он был гениален. Как же мне этому не радоваться?