Жерар Депардье. Чрезмерный человек - [6]

Молодой Депардье, стало быть, рос в семье, где не ощущал особого покоя. Он рассказывал автору книги о нем Полу Шуткову: «Я был веселым ребенком, который шел ко всем навстречу. Был улыбчив, с открытым взглядом, отнюдь не обременительным для других членов семьи. Я был простым мальчиком, белокурым, голубоглазым, здоровым и находчивым». В одном из интервью Жерар парадоксально утверждал, что ему повезло родиться в бедной и малообразованной семье. Его везение заключалось в полной свободе, никто не воспитывал его, не докучал «моралью строгой». Он был предоставлен самому себе, мог делать, что хотел и когда хотел. Его воспитывала улица.

Лишившись работы по профессии, Деде соглашается стать разнорабочим, а потом и просто уборщиком на фабрике. Чтобы избежать попреков жены, вынужденной сводить концы с концами на пособие для детей, он стремится сбежать из дома, частенько возвращается глубокой ночью в стельку пьяным. Лилетт постоянно в конфликте с ним. Старшие мальчики, убегая из дома, с наслаждением окунаются в ночную жизнь Шатору, заглядывают в питейные заведения, кафе, с удовольствием слушают американскую музыку. Жерар быстро растет и выглядит много старше своих лет. Это сбивает с толку, вызывает уважение сверстников. Лидером он был с детства. Сначала возглавлял ватагу таких же сорванцов, а потом ему охотно стали подчиняться парни постарше.

В Омелоне со временем стали селиться семьи американских офицеров и зажиточных французских чиновников. По идее, он не должен был общаться с их детьми, но Жерар был весьма коммуникабельным и поэтому в школе дружил и с чадами этих «толстосумов», как их называл Деде. Члены семьи Депардье выглядели белыми воронами в Омелоне. Но это никогда не смущало Жерара. Конечно, у его сверстников из состоятельных семей были другие заботы и другие развлечения. Дети богатых летом отправляются на курорты, а Жерар едет к дальним родственникам в деревню. Занимается хозяйством, встает рано, ложится поздно, ухаживает за скотом. В тринадцать лет он выглядит на все восемнадцать: рост под метр восемьдесят, вес за 80 кг. У него много друзей среди американцев, с которыми он разговаривает на какой то дикой тарабарщине. Однако GI его понимают. Словарный запас Жерара пополняется жаргонными американизмами, что весьма забавляло его заокеанских собеседников. Они охотно угощали этого здоровенного «френчи», который пьет, как поляк – так говорят во Франции, впрочем, без всякой злобы. Но, напиваясь, он часто не в силах был добраться до дома, так что мать отправляла на поиски своего любимца его старшего брата. С Аленом они дружили, вместе крали канистры с бензином на американской базе, потом продавали его, а на вырученные деньги покупали пластинки с популярными тогда американскими певцами. Эта музыка гремела в их доме, добавляя еще новые децибелы в и так грозовую атмосферу логова Депардье.

Лет с тринадцати он увлекается боксом. В Шатору открылась боксерская школа, которую возглавил некто Жеблонский, выходец из Польши. У Жерара он находит большие способности и уделяет ему много времени. Если бы тот остался в родном городе и активно тренировался, он мог бы стать профессионалом. А пока Жеблонский отправляет его спарринг партнером знакомого американца на базу НАТО. В одном из боев противник изменит натуральную форму его крупного носа. И этот нос «скобкой», как скажет кто-то позднее, всегда будет напоминать ему о ринге. Он не был пай-мальчиком. Свои здоровенные кулаки он нередко пускает в ход во время разборок конкурирующих молодежных шаек, вожаком одной из которых он был. За участие в потасовках, кражи и угон машин жандармы не раз увозили его в своем фургоне. Вызванная в полицию, Лилетт забирала сына: ведь он несовершеннолетний и его отдают ей на поруки… до следующего раза со «строгим, последним сто первым предупреждением».

Будучи весьма изворотливым парнем, Жерар легко, когда ему хотелось, проникал на базу НАТО. Здесь можно было поплавать в бассейне, покататься на роликах, для чего построен скетинг-ринг, погонять мяч с опытными футболистами, ведь в школьной команде его окружают «сопляки». Тут же куда все серьезнее и интереснее.

На американской базе он подружится с молоденькой негритянкой, с которой будет кататься на роликах и прохаживаться в сумерках, взявшись за руки. «Я был страшно застенчив, – вспоминал он позднее. – У Рони были нежные губы и блестящие черные глаза. Но объясниться ей в любви я не решался. Я и на родном то языке не смог произнести „я люблю тебя“, а уж о том, чтобы сказать это по-английски, не могло быть и речи». К тому же он видел неодобрительные взгляды белых солдат и не раз слышал, что негоже, мол, ему «якшаться с черномазыми». Но все равно заразить его бациллой расизма американцам так и не удалось.

Жерар, став своим человеком на базе, торговал всем, чем можно: виски, сигаретами, перепродавал американские рубашки и джинсы. Это называлось «контрабандой». Однажды один из его посредников попался с товаром и загремел в полицейский участок. Он с потрохами выдал Жерара жандармам, и того, хотя он все упорно отрицал, засадили на три недели в тюрьму. Не помогли и мольбы матери.