Женя Журавина - [18]

Ребята стали кричать, звать на помощь, и через несколько минут их же родители, уже побывавшие в школе, обнаружили в снегу и своих детей и старую учительницу.

Жизнь Марии Петровны

Мария Петровна жила в центре поселка, в домике, который раньше служил школой и квартирой учительницы; впоследствии, когда поселок разросся и учеников прибавилось, для школы выстроили новое здание, а старое приспособили для двух квартир. В одной из них так и осталась жить старая учительница. На ее глазах происходили здесь все перемены: приезжали новоселы, строили дома, теснили тайгу, дети становились взрослыми, расходились по свету и терялись из поля зрения, как ни следила она за судьбой каждого из своих учеников.

Сюда и принес ее один из родителей, тогда как другой разводил ребятишек по домам. Она была в обморочном состоянии.

«Легонькая совсем. В чем только душа держится?» — думал он, увязая по колена в снегу.

В лютую непогоду он доставил сюда врача и Агнию Петровну, с которой пришла и Женя, но все их попытки привести учительницу в сознание ни к чему не привели. Последняя искра погасла — Мария Петровна скончалась.

Мужчина ушел проводить женщину-врача. Агния Петровна и Женя остались на ночь в квартире покойной. Женя с испугом следила за тем, как Агния Петровна и сторожиха обмывали и обряжали учительницу, не смела приблизиться и не упускала из виду ни одной детали из того, что происходило. Ее внимание приковали к себе руки Марии Петровны. Она видела их еще сегодня живыми. беспокойными; и вот они, желтые, безжизненные, свисают как плети, послушно ложатся на грудь одна на другую, — они все уже кончили и больше не сделают никакого движения. Женя не осмеливалась взглянуть в лицо покойной; ей казалось, что вся ее жизнь заключалась именно в руках, и смерть — это смерть вот этих недавно таких деятельных рук.

— Придется нам ночевать здесь, — сказала Агния Петровна. — Только есть ли у нее керосин.

Она взяла в руки коптящую керосиновую лампу и слегка встряхнула.

— Лампа пуста. Ты посиди здесь, а я схожу к себе за керосином.

— Агния Петровна, я боюсь. Оставайтесь вы, я схожу...

— Ну, глупая! Чего ж тут бояться? В жизни еще и не такое встретится. Тебя посылать опасно: не ровен час — собьешься с дороги. Я сейчас... Посиди минутку...

Агния Петровна ушла. Женя уселась поодаль и не сводила глаз с покойной. Вдруг ей пришла мысль, что в смерти Марии Петровны виновата она, Женя Журавина: «Ну, почему не пошла с ребятами я? Ничего бы этого не было...»

Ей до боли стало жаль старую учительницу. Она вспомнила, как они впервые встретились, как строго обошлась с нею Мария Петровна и как затем постепенно «теплела», стала приглашать к себе, угощала, показывала все, что было у нее лучшего, предлагала брать все, что нужно, особенно книги. А книг было много, и среди них такие же старые, как, пожалуй, и сама учительница, изданные в начале нашего века, книги — ровесники и спутники, главным образом учебники, по которым она училась, и другие, по которым учила ребят.

«А я, кажется, ни разу не сказала ей ласкового слова. А надо было помогать, как матери, ухаживать, как за больной...» Женя расплакалась, и желтый кружок пламени над лампой расплылся в большой тусклый круг, а бурая струйка копоти, поднимавшаяся к потолку, разрослась в целое дерево. И вдруг лампа погасла, все потонуло в непроглядной темноте, только чуть выделялись два серых пятна — оконца. Женя, не отдавая себе отчета в том, что делает, нащупала дверь, осторожно открыла и вышла в коридор. Над крышей и возле стен буйствовал снежный смерч; домишко скрипел и, казалось, напрягал все силы, чтобы удержаться на месте. В коридоре Женя почувствовала еще больший страх, выбежала на крыльцо, сделала шаг вперед и очутилась по пояс в сугробе.

— Ой, что ж это я делаю? Идти нельзя... Постою здесь. — Она прислонилась к стене и жадно вдыхала холодный воздух.

Меж тем метель швыряла в нее охапки снега, забивала уши, глаза, рукава.

— Постою, пока не придет Агния Петровна.

Рядом с нею светилось оконце на кухне Лысиковых, но постучать к ним казалось кощунством: происшедшее представлялось таким большим и торжественным, что она предпочла слушать голоса вьюги, нежели, как ей казалось, неискренние соболезнования соседей, живших не в ладах с Марией Петровной.

Сколько простояла Женя и сколько бы еще могла простоять, если бы на нее не наткнулась Агния Петровна, — трудно сказать.

— Ты это что? Что с тобою? Ты вся в снегу! Женя, очнись!

— Ах, это вы... А я, кажется, задремала...

— Нашла где дремать... Вот глупая. Ну, пойдем. Да стряхни с себя снег!.. Ты же в сугроб превратилась!

Через минуту комната покойной приняла прежний вид. Две женщины, молодая и старая, прислонившись друг к другу, сидели возле печи; керосиновая лампа по-прежнему коптила, окна были залеплены снегом...

Ночи, казалось, не будет конца. Агния Петровна рассказала Жене о своей жизни.

Муж Агнии Петровны погиб на фронте во время первой мировой войны; старший сын и дочь вступили в комсомол, как только возникла эта организация, разъехались в разные концы страны. Письма, вначале частые, горячие и длинные, постепенно становились все реже и короче. Второй сын погиб в войне с белофиннами.