Жены, которым не повезло - [11]

– А как же без них, – ответил я, доставая удостоверение телекомпании «Авокадо», и протянул его старушке с красными губами.

– Фальшивое небось, – произнесла «молодка». – Сейчас такими в каждом подземном переходе торгуют.

– Да непохоже, – произнесла старушка и, взяв мое удостоверение, принялась его тщательно рассматривать. – Телеканал «Авокадо», говорите?

– Да.

– Точно, «Авокадо»! – воскликнула еще одна старушка из стайки, которая во все время моего разговора с аборигеншами молчала и не отводила от меня пристального взора. – Я его узнала! Он еще в прошлом годе передачу про актера Игоря Санина вел. Ну, как Санина убили, и все такое… Интересная передача. А актер-то был какой хороший! Я была в него даже немного влюблена.

– Вы совершенно уверены в этом, Зинаида Степановна? – спросила старушка с красными губами.

– В том, что была влюблена? А то как же! Сердце, оно не обманывает!

– Да ну тебя, Зинаида Степановна! Ты все о том же. Я спрашиваю, действительно ли он передачу вел?

– Абсолютно уверена, Гортензия Никитична, – заверила красногубую аборигеншу Зинаида Степановна. – Русаков его фамилия.

– Даже фамилию запомнила?

– А чего тут не запомнить? У моего парня, с которым я в юности встречалась, такая же фамилия была.

– Совершенно верно, Русаков он, – удовлетворенно произнесла старушка, возвращая мне удостоверение. – Ну, и что вас интересует, господин Русаков?

– Меня интересует недавнее убийство в вашем доме, – уже без всяких выкрутасов произнес я.

– Это у Крохиных, что ли?

– Ага. Кто вообще эти Крохины?

– Сам работает в правительстве Москвы, главным инспектором по недвижимости, а Аида была домохозяйкой, – ответила «молодка». – Ох, как не повезло людям. Не дай бог!

– Если быть точнее, – поправила ее Гортензия Никитична, – то Юрий Сергеевич Крохин служит начальником Государственной инспекции по надзору за московскими объектами недвижимости. Должность весьма ответственная и, сами понимаете, доходная. А потому Аида Владимировна не работала, была домохозяйкой и сидела дома…

– Как же, сидела она дома, – с сарказмом заметила женщина в мохеровом берете, которую Гортензия Никитична назвала Амалией Сигизмундовной. – Она все по бутикам да фитнес-клубам шастала. И любовник у нее имелся… Молодой!

– Не слушайте вы ее, – тронула меня за рукав пальто Гортензия Никитична. – Не было у нее никакого любовника… Это она от зависти!

– А что они лаялись тогда каженный день? – не согласилась с ней «молодка». – В последнее время дня не проходило, чтобы они не скандалили.

– Вы это сами слышали?

– А то! Я, чай, за стенкой живу. Мне все слышно.

– Небось ухо к стенке прикладывала, чтобы лучше было слышно, как они там бранятся? – заметила ей не без ехидства Амалия Сигизмундовна. – Так, что ли?

– И прикладывала, так что с того? – огрызнулась в ответ «молодка». – Да и прикладываться не нужно было, и так все хорошо слышно.

– А в тот день, в субботу шестого декабря, Крохины тоже ругались? – осторожно поинтересовался я.

– Ругались! – ответила «молодка». – И еще как! Когда полицейский майор меня допрашивал, я так ему и сказала.

– А в какое время они ругались?

– Начали около восьми, а закончили уже в девятом часу. Они долго ругались… На совесть…

– А потом?

– А потом все разом стихло, вроде бы помирились.

– Так может, этот начальник Государственной инспекции сам ее и убил? – спросил я как бы мимоходом.

– Нет, – не сразу ответила «молодка». – Он в половине девятого ушел, а она телевизор громко включила, я слышала.

– Она телевизор включила сразу, как ушел Крохин, или еще до его ухода?

– До ухода, кажись, чтоб его не слышать, наверное. Так телевизор у них и работал, покуда полиция не приехала.

– А когда приехала полиция?

– В первом часу уже.

– А кто ее вызвал?

– Я и вызвала… А что, если в квартире большой начальник проживает, значит, и законы не надо соблюдать, что ли? И телевизор пусть работает на полную катушку, когда время уже после одиннадцати? Есть закон о тишине, так там черным по белому прописано, что с одиннадцати и до семи шуметь нельзя, потому что люди спят, им отдыхать надо, а не слушать работающий у соседей на всю мощность телевизор.

– Не закон о тишине, а раздел о тишине в законе, который называется «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», – поправила «молодку» Гортензия Никитична.

– Не важно, как называется этот закон, главное, что он есть. И в нем написано, что шуметь после одиннадцати вечера – нельзя! – «Молодка» победно посмотрела на меня и замолчала.

– Вы совершенно правы, – сказал я. – Громко шуметь после одиннадцати запрещено.

– Ну вот! Я терпела, терпела… Но ведь любому терпению приходит конец. Вот я и вызвала полицию, чтобы урезонили эту Аиду.

– А они приехали и обнаружили труп, так?

– Так, – выдохнула «молодка». – Дверь-то в квартиру Крохиных незапертая оказалась. А потом и еще наряд приехал.

– Вы имеете в виду следственно-оперативную группу?

– Я не знаю, как они там все прозываются.

– Ну а судмедэксперт среди них был?

– В смысле доктор?

– Да, доктор.

– Доктор был. Женщина.

– Ясно, – констатировал я. – И когда они приехали?

– Да через четверть часа после первых полицейских, – последовал ответ.