Жены и возлюбленные французских королей - [38]

Мария Туше (1549–1638) – официальная фаворитка короля Карла IX,мать Екатерины Генриетты д’Антраг

Бастард Карла IX вместе с возлюбленной Генриха IV погряз в попытках погубить короля. Узы родства довольно забавно связывали этих двоих и объясняли сговор между графом Овернским, сыном Карла IX и Мари Туше, и любовницей Беарнца Генриеттой д’Антраг, которая также являлась дочерью Мари Туше. Таким образом, они были единоутробными братом и сестрой. Сладострастие в Карле IX поддерживала его мать, Екатерина Медичи, стремившаяся отстранить своего сына от дел, чтобы более свободно контролировать управление государством. С помощью своих министров и придворных она добывала ему красивых девушек, среди них была и Мари Туше, происходившая из Орлеана, – девушка незначительного рода, но изумительной красоты. От этого дивного создания Карл IX имел сына, которого президент парламента Клод Грулар описал в самом черном свете, что, однако, не противоречит поступкам этого королевского отпрыска, чьи предательства и махинации не имеют аналогий во французских анналах. В начале своей карьеры посвященный в духовный сан и назначенный великим приором Франции, граф Овернский, «молодой распутный принц, с непостоянным характером, злобный и неуравновешенный»[61], отрекся от сана и женился на старшей дочери Генриха де Монморанси, коннетабля Франции. Его мать, Мари Туше, после смерти Карла IX вернулась к частной жизни и вышла замуж за Франсуа де Бальзака д’Антраг. У них родилось много детей, сыновей и дочерей, в том числе замечательная красавица Генриетта, которая после смерти Габриэль д’Эстре стала любовницей Генриха IV, фавориткой с великой житейской сметкой, весьма изощренной в интригах, и так же, как ее предшественница, она мечтала стать королевой Франции. Не стоит удивляться притязаниям этих двух женщин: для Генриха IV мало что значили официальные процедуры, и, может быть, когда вожделение омрачало его рассудок, он даже искренне давал своим любовницам нескромные обещания, но тем самым неосторожно внушал им надежды, которые окружение фавориток питало и поддерживало. Голубоглазая блондинка с невинным личиком, Генриетта на деле была умна и расчетлива. Когда после смерти Габриэль д’Эстре Генрих IV влюбился в Генриетту, то ее семья и она сама задумали грязную сделку. Девственность юного создания оценили по самому высокому тарифу, и семья прибегла к безошибочной тактике. Желание короля без конца подогревалось, ему подавали надежды, но он неизменно получал отказ. Брат девушки, граф Овернский, бастард Карла IX, разыгрывал оскорбленного и сдерживал слезы отчаяния. Когда король достиг пика своего так умело рассчитанного нетерпения, Антраг и граф Овернский выставили условия: Генриетта не уступит ему иначе чем за кругленькую сумму в сто тысяч экю, обещание жениться и маркграфство. Генрих не мог долее ждать, согласился на все и 10 октября 1599 года подписал свое обещание, которое будет исполнено лишь в том случае, если Генриетта родит ему сына. Переговоры продолжались во Флоренции, где готовилось бракосочетание короля с Марией Медичи. Ситуация становилась все более запутанной, но внезапно Генриху удалось вырваться из расставленных сетей: у Генриетты случился выкидыш. Правда, любовница отказалась вернуть ему его обещание, но Генрих свободно вздохнул и женился на флорентийской принцессе. Водворившись в Лувре, обе женщины ссорились и наносили друг другу взаимные оскорбления. Генриетта не сложила оружие, пренебрежительно относилась к своему статусу фаворитки, считала истинной королевой себя и называла бастардами детей Марии. Когда в 1601 году она родила мальчика, ее брат, граф Овернский, принял эстафету и провозглашал повсюду, что настоящим дофином является сын его сестры.

Дело выглядело бы забавным, если бы Овернь ограничился разглашением своих сентенций в шутливом тоне. Но он зашел в своем безумии слишком далеко и вступил в опасный заговор с герцогом де Буйоном и маршалом де Бироном, замешанных в сложных интригах с испанцами с целью создания трудностей Генриху IV и возрождения Католической Лиги. Заговор предусматривал, что после смерти Генриха (возможно, имелось в виду убийство короля) Корона перейдет не к дофину, а к сыну Генриетты д’Антраг, объявленному заговорщиками законным наследником. Конспирация дала осечку: один из второстепенных участников разоблачил их и назвал все имена. Бирон и Овернь были арестованы 15 июня 1602 года, и в ходе процесса выявилось множество соучастников. В заговоре оказались замешаны Монморанси, Монпансье, Эпернон. Бирона обезглавили. Граф Овернский с малодушием настоящего принца раскаялся в своих ошибках, изобличил своих приспешников, без колебаний выдал полную информацию обо всех приготовлениях и в награду был прощен и освобожден. Что касается Генриетты, то поскольку король взял ее под свою защиту, она оказалась как бы ни при чем, ибо не нашлось ни одного прямого свидетельства против нее, и ее не тронули. Однако в дальнейшем спокойствие не наступило, и в 1604 году Овернь ввязался в новый заговор, ставивший, в конечном счете, те же цели, что и предыдущий, но с истинно макиавеллиевой интригой. В это время Генрих IV, будучи сильнее, чем когда-либо прежде, влюблен в Генриетту, страдал муками ревности. В самом деле, любовница не щадила его и предпочитала объятия тех, чьи любезности она ценила гораздо больше, чем своего коронованного возлюбленного, в адрес которого не жалела ни сарказма, ни оскорблений, называя его теперь не иначе как «вонючим козлом». Их отношения постоянно находились на грани войны. Если верить Сюлли, «они больше не занимались любовью без громкой брани». Генриетта встала на опасный путь своего отца и брата Овернского. Семья д’Антраг не оставила своих притязаний и лишь усовершенствовала стратегию: теперь они утверждали, что брак Генриха с Маргаритой Валуа не мог быть аннулирован и оставался в силе. Следовательно, альянс с Марией Медичи незаконен, а ее дети – бастарды. При таких обстоятельствах сын Генриетты имел преимущества перед всеми остальными королевскими отпрысками. Это замечательное рассуждение имело бы лишь риторическое значение, если бы Испания не решилась разыграть карту Генриетты. Филипп III, который из-за невозможности реализовать свои амбиции с удовольствием отнесся к возможности спровоцировать во Франции период смуты и войны за наследство, сделал Генриетте сногсшибательное предложение. Он обещал ей пенсию в пятьсот тысяч ливров, крепости, инфанту в жены ее сыну, маленькому Вернею, которого он обязывался сделать королем Франции. Составился громадный заговор, куда вошли Овернь, Буйон, Ледигьеры; можно назвать также многих наместников провинций: Эпернона в Сантонже, Шза в Провансе, Лонгвиля в Пикардии и многих других. Но заговорщики не смогли сохранить тайны, заговор был раскрыт, и вновь Овернь, в надежде вывернуться, выступил с полным признанием. Арестовали Антрага и перехватили его бумаги: письма от испанского короля не оставляли никаких сомнений в реальности задуманного. Пришлось вернуть королю досадное обещание жениться, и Генриетта, впавшая в немилость, ожидая суда, томилась под надзором в родном предместье Сен-Жермен. Положение было скверное, но она надеялась на главный козырь – король, хотя и завел новую возлюбленную, графиню де Море, чтобы рассеяться, помышлял лишь о том, как бы снять обвинение с прекрасной заговорщицы, которую он все еще без памяти любил. Они не встречались, но в письмах он продолжал уверять ее в страстной любви. Со своей стороны, она потребовала от Генриха признать свои обязательства: она публично заявляла, что у него не было другой жены, кроме нее, и если он позволит ее осудить, то станет убийцей своей единственной законной супруги. В 1605 году в парламенте начался судебный процесс. Разбирательства печальны, тягостны, но не лишены интереса. Овернь и Антраг соревновались в обвинениях друг друга. Сын Карла IX обвинил свою сестру в распутстве и перечислил ее многочисленных любовников. Генриетта, в свою очередь, отрицала всё, утверждая, что ей ничего не известно о связях ее отца и брата с Испанией, и когда 2 февраля 1605 года парламент огласил свой приговор, с ней обошлись очень мягко. Вердикт был суров в отношении Антрага и Оверня, приговорив их к смерти за оскорбление Королевского Величества. Генриетту же благодушно рекомендовалось запереть в монастырь. Но королевская любовница, даже уличенная в преступных замыслах, располагала более сильным оружием, ибо ее защищала страсть государя. Немного остыв, Генрих вспомнил о Генриетте, жаждал выказать ей свое расположение и ждал только изъявления покорности с ее стороны. Наконец, распутная фаворитка согласилась обратиться к нему с трогательным письмом, что было тотчас же вознаграждено: ей позволялось вернуться к себе, в Верней, а чуть позже – в Париж. Казнь Оверня и Антрага заменили пожизненным тюремным заключением, но второго вскоре освободили. Графиня де Море не проявляла достаточного благоразумия, Генрих упрекнул ее в неверности и, чтобы наказать, возобновил постоянную связь с Генриеттой. Она же, т. е. Генриетта, не желая приспосабливаться к своему положению «каждой бочки затычки», попыталась обрести полную независимость и вышла замуж за герцога де Гиза.